Дейзи Фэй и чудеса
Шрифт:
А вы знали, что есть медицинское судно специально для мужчин — утка?
Мы прибыли в ресторан «Алоха» часов в семь вечера. Он был декорирован под Гавайи, с гавайской музыкой и официантками в настоящих гавайских костюмах.
Тути заказала для вечеринки целого молочного поросенка, и мы пили разные забавные коктейли. Первый мне подали в кокосе. Потом я выпила еще один под названием «Май тай», потом еще один, «Скорпион».
Ели закуски, креветки и куриную печенку с беконом, и мне было весело, и
— Не оборачивайся.
Я спросила:
— Почему?
Он сказал:
— Не оборачивайся.
Потом Тути почти беззвучно сказала:
— Не оборачивайся.
Разумеется, я обернулась, а в дверях стоят Рэй Лейн и Энн. Он увидел меня в тот же миг, что я его. Я чуть под стол не полезла. Сижу я, значит, с четырьмя бумажными зонтиками от коктейлей в волосах, а на шее у меня шесть бумажных гирлянд. Он подошел, поздоровался и представил Энн всем присутствующим, включая меня. Я сказала:
— Здравствуйте.
Что я еще могла сказать?
Хелен, которая уже порядком накачалась, говорит:
— Присоединяйтесь.
Тути так двинула ей ногой под столом, что она пролила коктейль. Но парочка не присоединилась. Когда они ушли, мистер Сесил спросил, может, я хочу уйти домой? Я ответила — с какой стати, незачем портить всем праздник. Потом выпила еще три кокосовых коктейля. Молочного поросенка мы так и не съели. Бедняга умер зазря. Ну почему Рэй выбрал именно этот ресторан, их же в городе полно?
Потом отправились к Тути. Тут-то мне и пришла в голову идея, что мистер Сесил должен спрятать меня в шкафу. Я надела старое зимнее пальто Тути, не вынимая из него плечики, а мистер Сесил поднял меня и повесил в шкаф. Мне тогда казалось: вот будет умора, когда они найдут меня в шкафу, среди висящих пальто. Одного я не учла, что мистер Сесил был уже никакой и забыл, куда меня дел. Я провисела в этом шкафу больше часа, пока не отключилась.
На следующее утро, проснувшись и увидев перед носом лисью шубу Тути, я начала лягаться и вопить. Первой добежала до меня Долорес и открыла дверцу. Я спросила:
— Какого черта я делаю в шкафу?
Она сказала:
— Понятия не имею. В эту ночь никто не пошел домой. В жизни не видела сразу столько страдающих от похмелья людей. Эти фруктовые напитки смертельны.
Но я пропустила лучшую часть вечера, потому что Долорес так нализалась, что выдала всем, сколько ей лет, и мне теперь не говорят.
Мы сидели в квартире кто где, приложив к голове лед, часов до пяти. Тути пришлось позвонить в аптеку, чтобы нам принесли «Алказельтцер», аспирин, кока-колу и мороженое. В жизни больше такого не сделаю. Слава богу, была суббота. Добравшись домой, я провалялась в постели все воскресенье. Хорошо, что Джимми Сноу улетел опылять. Если бы он, по своему обыкновению, врубил телевизор на полную громкость, я бы не выжила. Не знаю, от чего мне хуже — от того, что Рэя увидела, или от того, что башка раскалывается.
Папе нужны были деньги. Я не могла позволить ему потерять бар. Он у всех пытался занять, я знаю, но никто не дал ему ни цента. Он бы не попросил у меня, если бы не отчаянное положение. Он знал, с каким трудом я накопила эту сумму.
Сначала я разозлилась и не хотела давать. Потом вспомнила, что он сделал ради меня, когда я была маленькой, как рисковал на всю жизнь загреметь в тюрьму, и не смогла ему отказать.
Я уверена, что он отдаст. К тому же я всегда могу попытать счастья на конкурсе в следующем году. Подумаешь, один год.
Джимми Сноу узнал, что я отдала папе все деньги, и пришел в в ярость!
— Как ты могла быть такой дурой?! — заорал он как ненормальный.
Ворвался к папе в комнату, выдернул его из постели, назвал дрянным сукиным сыном и колошматил, пока я не вбежала и не оторвала его.
Джимми ринулся в другую комнату. У него было 40 долларов, которые он все пытался мне всучить. Я не хотела брать, единственное, чего я хотела, — это чтобы он перестал вести себя как псих. Он спросил, почему я отдала папе деньги, зная, что он их просто пропьет? Я ответила, что какой бы он ни был, он все равно мне отец, и я ему должна.
— Ты ничего не должна этому гнилому сукину сыну, — сказал Джимми.
И не успела я подумать, как у меня вырвалось:
— Разве он не убил ради меня Клода Пистала?
Впервые с тех пор, как мне было одиннадцать, я нарушила слово и произнесла это имя. И тут же пожалела об этом.
Джимми посмотрел на меня очень странным взглядом и переспросил:
— Что?
Я сказала:
— Слушай, Джимми, давай обо всем этом забудем, ладно?
— Нет, постой-ка. Какой там «забудем»! Ты о чем вообще говоришь?
— Я знаю, кто убил Клода, так что давай не будем об этом, а?
— И кто, по-твоему, убил Клода?
— Ты, папа и Рэйетта. Ты сам мне сказал.
Он посмотрел на меня как на сумасшедшую и говорит:
— О господи. Неужто ты поверила в эту мою историю про Рэйетту?
— Конечно, поверила.
— Дейзи, ни я, ни папа никогда никого не убивали.
У него был такой вид, будто он сейчас заплачет.
— Как так, убивали! Я сама видела бумажные пакеты с пистолетами, которые вам дала Пичи Уигам.
— Какими пистолетами?
— Два пакета, которые вы взяли у Пичи в ту ночь, когда Клода убили. Я видела, как папа на следующий день принес пистолеты назад. Хватит притворяться.
— Дейзи, в тех пакетах были никакие не пистолеты. Там были две бутылки контрабандного виски, мы с твоим папой их купили, чтобы пойти к Рэйетте. Обратно он принес в этих пакетах пустые бутылки.
— Погоди. А как же тогда папа мог узнать, что Клод мертв, до того, как ему сказал об этом полицейский?
— Тем утром я ходил на взлетную полосу кое-что взять из самолета, нашел Клода, позвонил папе в дом Рэйетты и рассказал ему.