Дезертир
Шрифт:
Один, другой, третий. Раненные и убитые падали под ноги товарищам, хрипя в агонии и обливаясь кровью.
Четвертый, пятый.
– Ах ты ж, твою мать! – взвыл Квадригарий, – да что вы какие неумехи-то?! Дайте его мне! Смотрите, как надо! А ну, раздайтесь!
Центурион протолкался
– Ну, давай!
Квинт сразу понял, что этот противник – нечета солдатам. Квадригарий был немолод и двигался не в пример медленнее покойного Остория, но и Север не отличался свежестью. Он начал уставать. Сказывались недавние пытки, кровоточащее бедро. Квинт долго возился с центурионом. Слишком долго. И при этом не видел, как легионеры, составив штурмовую пирамиду из щитов, залезая друг на друга, карабкаются на лестницу за его спиной.
– Р-раз! – отсчитывал выпады Квадригарий, – два! Н-на! Еще!
Квинт попятился и центурион, купившись на эту простую уловку, подался вперед, подставился...
– Агххх...
Клинок Севера вонзился в шею пожилого воина.
Солдаты снова с ревом навалились на Квинта, он отбросил их, но через секунду его ударили сзади щитом по голове. В глазах потемнело.
– Стоять! – раздался крик Глабра.
Трое легионеров, занесших мечи над поверженным беглецом, застыли.
– Вяжите его!
– Трибун! – солдаты недовольно зароптали, – смотри, сколько он наших положил! И Квадригария!
– Я сказал, вяжите!
Квинт пришел себя. Увидев Глабра, сжал зубы.
– Ну, вот и все, марианец, – Глабр сел перед ним на корточки, – никуда ты уже не денешься. И никому ты больше не нужен. Луск приказал убить тебя. Услышал меня Юпитер, есть справедливость на свете.
– Чего ждешь? –
– Думаю, что с тобой делать. Если я тебя просто убью, даже если запытаю до смерти, это не доставит мне радости. К сожалению, умереть ты сможешь только раз. А сам-то посмотри, сколько народу к Перевозчику отправил. Нет, убить тебя, все одно, что освободить. Слишком просто.
Глабр встал.
– Я буду долго убивать тебя. Превращу в живой труп. Ты станешь искупительной жертвой за пролитую кровь римских граждан, к коим, конечно же, не относятся мятежники. Твое имя навеки проклято. Ты сам никогда более не осмелишься произнести его, ибо в тот же миг покроешь весь свой поганый род несмываемым позором. О, я хотел бы видеть, как это имя станут произносить с плевком, словно оно само по себе оскверняет уста, но, боюсь, найдется идиот, который придумает сделать из него знамя. Не буду создавать мученика, пока последний марианец не встретится с Орком. Ты так и сдохнешь безвестным фракийцем.
Грабр повернулся к легионерам.
– Луск приказал прикончить его, но я поступлю иначе. Все вы подтвердите, что беглеца, убившего нескольких ваших товарищей, изрубили на куски, а останки сбросили в клоаку. И если хоть один из вас проболтается – пожалеет, что родился на свет. Сервий, отправляйся на рынок и узнай, кто из работорговцев имеет дела с ланистами.
Глабр посмотрел на Квинта и, ухмыляясь, прошипел:
– У меня есть на продажу гладиатор.