Дежавю
Шрифт:
— Что? — спросила я.
— Ну, вы определенно весьма разочарованы написанным на бумажке!
У него действительно милая улыбка — вообще-то даже милое лицо, а волосы взъерошены так же, как у Чарли на пляже, когда их раздувает ветром. Словно бы этот мужчина только что прибыл с острова Скай [29] . Не хватает только килта. Что очень жаль.
— Извините, но мне стало интересно, что вы собираетесь делать в связи с этим?
До меня дошло наконец, о чем он
29
Скай — один из Гебридских островов, находящихся в Атлантическом океане у западных берегов Шотландии.
— А, вы об этом! — Я в смущении комкаю клочок бумаги в руке. Мужчина слева бросает на меня еще один неприязненный взгляд. — Ничего… это не важно.
Я понимаю, что все вокруг слушают наш разговор, смотря то на меня, то на шотландца. Их привлекла английская речь, громкий и сочный голос мужчины, его соблазнительная манера ритмично произносить слова. Впрочем, это привлекает и меня.
— Хм-м. — Его явно не убедили мои слова.
Неужели меня видно насквозь? Наверное, это не из-за веснушек. Скорее всего, моя мама оказалась права, когда говорила: «Энни, ты словно открытая книга». И это не было комплиментом.
— А что насчет всего остального? — нагло спрашивает он.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… — Он показывает на мою бумажку. — Вы же знаете, что это, не так ли?
Но я совершенно не понимаю, о чем он.
— Две первые строчки. — Он читает вслух, заглядывая через мое плечо. — «Tu prendras le chemin du haut. Et moi, je prendrai celui du bas».
Я не мигая смотрю на него. Шотландец улыбается.
— Это слова из песни. Только не говорите, что не знаете ее!
— Простите. — Я качаю головой, чувствуя себя немного виноватой, совершенно непонятно почему.
— Ну, тогда… — Он пожимает плечами. — Вы не оставляете мне выбора.
— В каком смысле? — нервно усмехаюсь я.
— О… «Отправляйся по хайвею… — Слова легко слегают с его губ, слегка заглушая шум поезда. — А я поеду по шоссе…»
Не всякий мужчина отважится петь вам в переполненном вагоне, под холодными взглядами чужих людей, да еще и без музыкального сопровождения.
— Лок Ломонд! — Краска заливает мне лицо.
— Совершенно верно. — Шотландец улыбается, поправляет пальто и перекладывает «дипломат» в другую руку.
Мы только что подъехали к станции «Шателе», где многие пассажиры делают пересадку. Очевидно, шотландец один из них. Но я остаюсь. Жаль, думаю я, когда он выходит из вагона.
Как только двери закрываются, а поезд трогается с места, я замечаю шотландца. Он пробирается в своем мятом пальто сквозь толпу пассажиров, возвышаясь над ними, и исчезает из моего поля зрения. А я даже не поблагодарила его за песню.
Теперь в вагоне есть свободное место, и я, устроившись на нем, достаю смятый клочок
« Mais attention, — читаю я. — Ce chemin ne te ramиnera pas chez toi.Changй de route».
«Остерегайся… Эта дорога не приведет тебя домой».
Приведет меня домой, думаю я. Приведет домой…
Тут до меня доходит, что это та дорога, по которой мы с Марком ехали домой из Тулузы. Мы ехали по автомагистрали, по хайвею, возвращаясь к Чарли. Тогда это и случилось. Если я поеду по хайвею…
Это правда. Мы так и не добрались туда, мы так и не приехали к Чарли.
Мое сердце бешено застучало, когда до меня дошел смысл этих слов, их важность.
«Chang'e de route».
Конечно! Ответ здесь, в последнем предложении.
Выбери другую дорогу. Вот и все. Чтобы найти путь обратно к дому, мне нужно выбрать другую дорогу. Мы должны изменить свою судьбу. У нас нет выбора.
Но где же теперь наш дом?..
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Он звонит мне на работу. Прошел еще один месяц с тех пор, как мы в последний раз разговаривали с ним тогда, в Озер. Сначала я не узнаю голоса Марка. Как только я услышала этот низкий и глубокий голос, мое дыхание участилось, а сердце затрепетало, как маленький красный флажок на ураганном ветру. Голос Марка вторгся в этот странный, пустынный мир, в котором я сейчас живу, будто мотив знакомой песни, которая заставляет замедлить шаг и улыбнуться. Как знакомые слова. Меньше всего я ожидала его звонка, точнее вообще ничего не ожидала. Теперь я одинокий путник и не знаю, куда иду.
«Приезжай домой, Энни, — говорила мне мама, когда я разговаривала с ней по телефону. — Теперь тебе там нечего делать».
Но сердцем я чувствую, что не могу оставить эту страну, я не могу сесть на самолет без них — без Чарли. Без Марка.
Ему нужно увидеть меня. Я слышу тревогу в его голосе, в звуке его дыхания, и чувствую, как эта тревога охватывает и меня. Сейчас я не решаюсь произносить какие-либо слова. Марк просит меня встретить его после работы, у стеклянной пирамиды Лувра, ровно в шесть вечера. «Хорошо», — промямлила я и положила трубку.
Я улыбнулась. Он еще помнит. Когда-то это было моим самым любимым местом во всем мире.
В восемнадцать сорок я бегу через Пассаж Ришелье, мрачный сводчатый переход с улицы Риволи, который, срезая угол и пролегая под левым крылом Лувра, выходит на площадь Двор Наполеона. Я сильно опаздываю из-за очередного приступа токсикоза, который застал меня на работе. Пришлось просто долго стоять в туалете, согнувшись пополам над унитазом, и ждать, когда новая волна тошноты схлынет. Утренняя тошнота переросла почти в круглосуточную. Я уже давно должна была быть на месте.