Дежавю
Шрифт:
Нет, думаю я, ты не все неправильно понял. Марк. Он знал кое-что обо мне, в чем даже я сама не могла себе признаться… Марк знал то, что я прятала сама от себя в самом дальнем углу своего сердца, как прячут пару старых ботинок в самом дальнем углу шкафа. Не он один отказывался признавать очевидное.
— Et puis… ( А затем…) Когда позвонила моя мать, я испугался, Энни. И я почувствовал себя виноватым, очень виноватым. Я запаниковал. Я подумал: как я могу быть отцом, мужем? Я ведь просто
— Не ты один, — вздохнула я.
Я помню, как мы летели в Австралию. Я помню это радостное возбуждение, трепет в сердце, когда самолет, словно огромный орел, высматривающий добычу, завис над берегом океана, над Сиднеем. Когда наконец самолет замер на бетонной полосе аэропорта Кингсфорд Смит, я, держа руку Марка в своей руке, выглянула из иллюминатора и увидела марево, струящееся над землей. Вот я и дома, подумала я тогда.
У меня было столько планов! Я свожу его на пляж Бонди, мы пойдем на пикник в Сентенниал парк; выпьем по паре пива в баре в Паддингтоне; отведаем рыбу с картошкой на верфи Манли. Мы можем прокатиться по всему побережью… Я была взволнована, мне так хотелось показать Марку места, где я выросла. Мне просто не терпелось показать этому французу из Озер мой мир.
Но как только мы вышли из ворот зала прилетов, толкая перед собой тележку с багажом вниз по спуску, следуя за вереницей других усталых путешественников, я увидела перед собой море радостных лиц. Это были встречающие — родственники, друзья и знакомые прилетевших пассажиров. Именно тогда я почувствовала едва различимую боль в глубине моего сердца.
Я ощутила пустоту.
Тогда я захотела, чтобы сейчас в толпе появилось и ее лицо, лицо моей мамы, похожей на Норму Джин. «Это Марк, мам!» — произнесла бы с гордостью я и посмеялась над ее неловкостью, когда он будет целовать ее в обе щеки.
Но откуда ей было здесь взяться? Ведь я даже ни разу не позвонила своей матери, не сообщила ей, что приезжаю.
Я не сделала первый шаг.
Мы сидим вместе и смотрим на чаек, которые провожают нас к заливу. Но когда пассажиры начинают собирать свои вещи и направляются к выходу, Марк поворачивается ко мне:
— Je veux que tu saches… C''etait un d'esastre. Это была просто катастрофа. Ты должна это знать.
Я смотрю на него — мое сердце бешено стучит, замерзшие пальцы вцепляются слишком сильно в край сиденья, потому что я знаю, о чем он говорит.
— Je tais tellement perdu ( Я потерял голову). Меня просто переполнял гнев. Мы провели ночь вместе. Но это все, Энни.
Я замерла на сиденье, боясь пошевелиться, боясь подумать — почувствовать.
— Мы не… — Но я поднимаю руку. — Она сказала, что это знамение…
Бесполезно, я ощущаю, как во мне снова закипает злость.
— Что?
— Она сказала, что это знамение,
Я вытягиваю руку перед собой. Я не хочу снова возвращаться туда.
— Пожалуйста, Марк, не надо…
Но он берет меня за руку, глядя мне прямо в глаза.
— Это правда, Энни. Jе ne suis pas rendu compte de ce que j'avais. Она пыталась сказать мне это. Я был глупцом.
Но то, что он сейчас произнес, эта фраза, показалась мне очень знакомой. Я замерла. Где же я ее слышала? «Я не знал, что имею…»
Да, то же самое сказала мне бабушка про моего деда. «Почему ты ушла от него?» — спросила я ее. «Потому что он не знал, чем владеет».
Когда паром доставил нас к берегу, я почувствовала, что у меня поднимается температура. Паром подошел к старому каменному причалу. Чайки, мирно сидевшие на краю, взмыли в небо. Я увидела белые домики по берегу залива, лодки, качающиеся на волнах, и маяк на небольшом выступе, с краю бухты. Калейдоскоп цветов, калейдоскоп воспоминаний…
Наконец, ступив на каменный причал с раскачивающегося парома, я решаюсь сказать Марку.
— Я беременна.
Он обнимает меня, целует в щеку и шепчет на ухо:
— Tu vois, Энни! Это наш второй шанс!
Волна разбивается о причал, и ветер бросает мне на лицо соленые брызги. И я говорю ему:
— Нет, Марк.
Раз мы вернулись, то все теперь по-другому. Все должно быть по-другому.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Тяжело простить — но еще труднее признать то, что, может, и прощать-то нечего. В любом случае тянуть не стоит.
Моя мать наконец-то рассказала мне всю историю до конца.
Когда мой отец сказал ей: «Это не то, что ты думаешь, Элзи», он не лукавил. Он говорил правду.
Это был деловой обед, объяснил он, который запланировал его начальник, а девушка в кафе была их новым клиентом. Когда его босс не появился, она сама села к нему за столик, сказала, что он ей понравился, и предложила выпить кофе.
— Я не хочу этого слышать! — вскричала моя мать.
— Пожалуйста, Элзи, ты должна мне поверить… обязательно должна…
Он отказал девушке, сказав, что женат и что его жена беременна.
— Я не хочу ничего слышать! Я не хочу слышать твои жалкие оправдания!
Он сказал, что любит свою жену.
— Пожалуйста, просто уходи!
Та девушка пришла на похороны. Когда она попыталась подойти к моей матери, то мама отвернулась от нее.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — проговорила она.
Но девушка настойчиво последовала за ней до машины.
— Простите! — прокричала она в окно ее авто. — Он сказал мне, что женат, что вы беременны и что он любит вас. Я просто хотела, чтобы вы знали…