Дежурный по континенту
Шрифт:
– Ну вот, – сказал Бурлак. – Сеньор Ольварра!..
Дон Фелипе поднял пистолет и прицелился ему прямо в голову.
Вот и полный здец3.14, сказал себе Бурлак. Ноги его ослабели, а мысли закрутились с бешеной быстротой, как гриппозные кошмары больного ребенка. Вот она и смерть, сверкнуло в мозгу полковника. Вот она и пришла – в виде сумасшедшего влюбленного старого пердуна. Грёбаный Иван! Грёбаный я, что сюда полез!.. Ведь всё складывалось так хорошо! Ведь жизнь только начинается! Кто бы мог подумать, ядрёна мать! Нафталиновая, сволочь, старуха со своими санками в истлевшем нафталиновом
– Только посмей сделать это, - сказала Агата. – И ты больше никогда меня не получишь.
Ольварра вздрогнул и опустил пистолет.
– Что ему от тебя надо? – хрипло спросил он.
– Он привёз мне моего мужа.
Ольварра уронил оружие на пол и сел на стул, взявшись за сердце.
Бурлак схватил девчонку за руку, нагнулся, поднял блестящий пистолетик, потащил её к выходу.
– Где спуск в подвал? – заорал он, сверкая глазами.
– Там, – на бегу отвечала девица.
Они сбежали с крыльца и завернули за угол, где дожидался Бурлака пикап с тайничком, оборудованным за бензобаком, и нырнули в подвал. Грохоча грязными ботинками по тёмным ступеням, Бурлак поклялся себе, что ни под какими пытками не передаст Ивану только что услышанный им диалог.
Ивану показалось, что он сидел на стуле и ждал непонятно чего целую вечность, хотя не прошло и двух минут, как из-за двери до него донёсся густой и сладкий храп. Он вскочил, как чёртик на пружине, и на цыпочках ринулся к выходу. Выйдя в большую комнату, он увидел развалившегося на койке здоровенного парня, который храпел, пускал слюни и блаженно улыбался во сне. Иван неслышной тенью прошелестел мимо койки, но тут по коридору загрохотали шаги, и голос Бурлака, который громогласно звал его по имени, заставил Ивана съёжиться от страха.
Верзила резко сел на кровати, озираясь вокруг с безумным видом. Стартёр в его одурманенных бурлаковской травкой мозгах скрежетал вхолостую, не желая запускать главный думатель, и это, вероятно, спасло Ивану жизнь. Наш герой наставил на Касильдо своё оружие, так и не снятое с предохранителя, но тут в комнату вбежала Агата, а за ней – Бурлак.
– Иван… – сказала Агата, прислонясь к холодной стене. – Ты всё-таки живой!
– …!!! – заорал Бурлак по-русски. – Ванька, дергаем отсюдова на хер! Ща рванет, япона мать!!!
У Касильдо отвисла челюсть.
– Слышь, амиго! – не отрывая взгляда от девушки, сказал ему Иван на языке, который тот понимал. – Беги отсюда со всех ног. Этот дом сейчас будут взрывать.
Касильдо перевёл мутный взгляд на Бурлака и потряс башкой.
– Вашу мать!!! – крикнул Бурлак и побежал к выходу.
Иван взял Габриэлу за руку.
– Я скучал по тебе, – сказал он. – Ты моя синяя птица счастья. Жизнь без тебя не в кайф.
– No te entiendo, [38] – сказала Габриэла и заплакала.
38
– Ничего не понимаю (исп.)
– Будешь понимать, – пообещал ей Иван. – Corremos, corremos! [39]
Они
Иван посмотрел в виноградины, и руки его потянулись к её талии. Голова легла на грудь. Габриэла погладила его по стоящим торчком волосам. Черты её лица прояснились.
39
– Бежать, бежать (исп.)
Бурлак перевёл дыхание только когда они отъехали от дома на километр, но скорость сбрасывать не стал.
– Сколько времени? – нервно спросил он.
Иван оторвался от любимой и сказал:
– Времени? А чёрт его знает.
Время летит стрелою, подумал он, глядя в её лицо. Нет – годы летят стрелою…
Пульс сделался сто пятьдесят.
Пятьюстами метрами выше Билл Крайтон, сидевший со своим спутниковым телефоном в руке на замаскированном НП посреди гребня, что зубчатой кайсой окружал долину Тихого Дона Фелипе Ольварры, взглянул на часы и крикнул во весь голос, ни от кого больше не таясь в этих ненавистных горах:
– Лейтенант Канада!
– Sir? – отозвался из кустов бравый вояка, все ещё удручённый гибелью своего пехотинца – любителя жвачки.
– Именем правительства Соединенных Штатов Америки приказываю приготовиться к нанесению по объекту «O-one» ракетного удара!
– Всё уже готово.
– Тогда – volley-fire!
Лейтенант быстрым движением достал из разгрузки сигару, откусил кончик, закурил, выпустил густой дым и только тогда ответил:
– Yes, sir!
Когда гулкий грохот прокатился по горам и по склонам покатились камни, Ригоберто Бермудес ещё раз посмотрел на часы, удовлетворённо кивнул и сказал:
– О’кей, ребята. Ждём ещё пять минут и едем наверх вступать в наследство.
Тут завизжали шины, и пыльный пикап, выкатившись сверху, затормозил перед самыми «мерседесами».
Приехавшие с доном Ригоберто трансформеры вытащили из-под пиджаков пистолеты и направили на вновь прибывших. Хосермо, глядя на них, вспомнил, наконец, что у него за спиной с самого начала болтается двенадцатимиллиметровый «ремингтон», и тоже прицелился в пикап.
Антонио бесстрашно подошёл к задней дверце, открыл её и велел всем вылезать на свет божий, держа руки за головой.
Вылезли трое: два мужика и женщина.
– Мы простые туристы! – заблажил тот из мужчин, который постарше. – Нам сказали, что в долине открыли остатки древнего города тольтпеков, и мы поехали посмотреть. А там такое, сеньоры…
– Что же там такое? – спросил Бермудес.
– Что-то грохочет… Вероятно, взрывные работы, сеньор…
Антонио вдруг сунул руку второму мужику под рубаху и извлёк оттуда здоровущий пистолет с глушителем.
– Это от змей, сеньор! – воскликнул пожилой. – Там, в долине, змеи так и кишат!..