Диагноз: Любовь
Шрифт:
— Он злится?
— Поговори с ним и узнаешь. — Я смотрела ей в глаза до тех пор, пока она не сползла со стула и не вышла из кухни. Я чувствовала себя мистером Денверсом, который одним взглядом мог заставить человека повиноваться.
— Что за Бен? — поинтересовался Эд, когда Алисия покинула кухню.
— Мой брат-близнец. Ее жених. Тот мальчик, что наелся пластилина.
Эд обескураженно заморгал, но не решился прокомментировать услышанное.
— Я думаю, ты не обидишься. Я стащил немного твоего «американского салата». — Эд жестом указал на пакет. — Я люблю нарезанные кем-то овощи.
— Может, дать
Эд тыкал вилкой в листья латука, и я подумала, что если он не будет аккуратен, то может проколоть себе руку. Я уже представляла, как буду накладывать швы.
— О нет, есть из пакета — это самое интересное. Я чувствую себя астронавтом, — ответил Эд, улыбаясь и хрустя кусочком сельдерея.
— Правда? — Я поставила на место вынутую тарелку и с любопытством посмотрела на него. — А помнишь астропакс?
— Астропакс? — повторил он. Я смотрела, как его брови из нахмуренного зигзага превращаются в арку понимания. Эд поднял вверх палец и воскликнул: — Астропакс! Конечно! Как давно я не слышал этого слова!
Мы оба рассмеялись. Поскольку Марианн даже не подняла головы от своей морковки, я объяснила, обращаясь к ее затылку, что в начальной школе Мисти Крик астропакс временно заменил картонные упаковки для молока, и молоко начали продавать в тонких пластиковых мешочках.
Эд улыбнулся, заправляя непокорную прядь волос за ухо.
— Я любил астропакс. Соломинку нужно было вставлять только справа, чтобы пакет не порвался. Знаете, как обычно делают в космических «шаттлах».
— Мне все эти ухищрения казались глупыми, — сказала я, копаясь в буфете в поисках хоть чего-то, что могло быть куплено мною вчера. — Мы же не были в невесомости. Мы были обыкновенными детьми, подвластными гравитации, так с какой стати нам нужно было тянуть напиток через соломинку из их пакетика? Я мучилась от жажды весь третий класс.
— А я, наоборот, расстроился, когда они вернули картонную упаковку. Я знал, что ничего особенного не пропущу, уехав из Мэриленда.
— О, ты многое пропустил, — возразила я, думая о долгих годах с праздниками воздушных шариков, об открытых уроках и о том, как мы разучивали в музыкальном классе «Отдай свою маленькую любовь».
— Правда? — Эд уставился на меня с таким вниманием, что я поспешила отвести глаза — сначала от его взгляда, а потом от взгляда Алисии, которая уже закончила разговаривать с Беном и снова появилась в дверях. Я схватила первый предмет, попавшийся мне под руку, — это оказался пятифунтовый пакет с подсолнечными семечками. Похоже, они достанутся мне на обед.
— Ну, вы двое еще можете все наверстать, — заявила Алисия, скрестив руки на груди и переводя взгляд с меня на Эда и обратно. — Вы же понимаете, что это значит? Повторная встреча через столько лет? Это судьба.
Эд только хохотнул и ответил:
— Не знаю, о чем ты.
А я почувствовала, как мое лицо становится пунцовым, на этот раз от смущения. (Если Бен располагал как минимум четырьмя разными видами смеха, то у меня было несколько оттенков замешательства, когда кровь приливала к лицу.)
— Что сегодня на ужин, Марианн? Листик латука и одна горошинка? — спросил Эд, стараясь сменить тему.
— Отвали, Эд! — ответила Марианн, с усилием скребанув ножом. Раковина уже наполнилась морковью, ее было так много, что эту массу можно было бы отправить на конвейер для изготовления
— Ну что ж, последую совету. У меня еще есть дела. — Эд пожал плечами и, снова отсалютовав бутылкой, вышел из кухни.
— Спасибо за пиво! — крикнула ему вслед Алисия.
Мне было интересно, какие дела он имел в виду. Чем он занимается в своей комнате? Куда уходит каждую ночь?
Внезапно заметив, что Алисия наблюдает за мной, я поспешила ответить ей испепеляющим взглядом.
— Что?.. — спросила она.
— Сама знаешь что, — резко бросила я, а когда Алисия сделала вид, что не понимает меня, добавила: — Судьба?
— Холли, перестань. Он классный. И не притворяйся, будто ты этого не видишь. А как ты думаешь, Марианн? — Алисия отвернулась от меня, задавая свой вопрос Марианн. В ее цепком взгляде и нетерпеливом выражении лица было что-то такое, что давало понять, как она скучает по микрофону. Марианн же, напротив, выглядела спокойной, словно и не стояла возле раковины, слушая предыдущий разговор и очищая морковки до толщины карандаша.
— Простите?
— Ты считаешь Эда привлекательным? — Алисия решила сформулировать вопрос более четко.
— О нет. Думаю, он скорее… Он… — Марианн запиналась на каждом слове, и я подумала, что, наверное, она представила Эда обнаженным. Лицо девушки залилось краской. Приятно было заметить, что она живая.
— Санитар? — спросила я.
— Разведен, — наконец выдавила она.
— Разведен? Правда? — На миг мне стало грустно, поскольку в третьем классе мы не знали, как могут обернуться некоторые вещи: что мама умрет и что Эд разведется, не дотянув до тридцати. Наверное, хорошо, что мы этого не знали.
— И он бросил свою невесту у алтаря незадолго до того, как приехал сюда. Она все еще звонит каждый вечер, умоляет его вернуться домой. А он типичный сторонник единобрачия, — с придыханием произнесла Марианн, и ее бледно-голубые глаза стали настолько большими и испуганными, словно мы должны были тут же закрыть дверь и подпереть ее спинкой стула.
— А теперь прошу прощения, — сказала она и вышла из кухни, неся тарелку с салатом поверх стакана с водой.
Когда дверь за Марианн закрылась, я сменила подсолнечные семечки на фусилли [19] , затем наполнила кастрюлю водой и, поставив ее на плиту, включила газ.
19
Спагетти, закрученные спиральками.
— Так что сказал Бен?
Алисия внезапно выпрямилась. Похоже, мой вопрос ее возмутил.
— Честно говоря, я думаю, что это не твое дело.
— Да неужели? Тогда хотя бы объясни, что тебе от меня надо. Или это тоже не мое дело? — Став вполоборота, я приготовилась выслушать ее. На плите трещало и шипело.
— Я тебе никогда не нравилась, — сказала Алисия, сменив тон репортера горячих новостей на более человеческий. Однако ощущение присутствия на съемке никуда не исчезло.
Я вспомнила свой разговор с мамой, когда советовалась, как вести себя с пациентами, если они мне не нравятся. «А тебе и не должны все нравиться. Просто обращайся с ними так же, как с остальными», — посоветовала она тогда.