Диагноз
Шрифт:
Я перевела взгляд на спокойного, сосредоточенного на дороге мужчину, который предложил не терять времени и поехать сразу с ним, потому что ему срочно надо было показаться на работе по делам, а потом мы сразу поедем в автошколу, сэкономив время на дороге.
— Ты сегодня странная, — заметил он, бросив косой взгляд на меня, — Все нормально?
— Да, — пискнула я, отчаянно изображая на лице счастье, но его физиономия напротив, стала лишь еще подозрительней, чем до этого.
— Точно? — сварливо уточнил он и получив в ответ энергичные частые кивки, вроде как успокоился, но все равно всю оставшуюся дорогу
Пока мы шли до его кабинета не поздоровался с нами только слепой, но и тому бы шепнули, и он что-то да сказал бы приветственно, пусть и не совсем в ту сторону, в которой шел Сергей, если бы нам, конечно, повстречался таковой по пути.
Как только я вошла в кабинет, то сразу поняла — это территория Сергея. Как я это поняла? Очень просто. Большелистые высокие растения в массивных горшках не отличались от тех, что украшают его квартиру.
— Кристина Михайловна, вы уже здесь, — “обрадовался” он, увидев на гостевом стуле за своим столом необъятную женщину предпенсионного возраста.
— Доброе утро, Сергей Львович, — сдержано поздоровалась немолодая дама и красноречиво прошелестела стопкой бумаг, лежавших перед ней на столе.
Он галантно отодвинул мне стул и усадив за стол, только собирался что-то сказать этой строгой даме, как дверь отворилась, являя взору щуплого молодого парнишку:
— Сергей Львович, ЧП, — заголосил он и дождавшись утвердительного кивка от начальника, стартанул из кабинета так, что пятки сверкали аж до лифта.
— Извините меня, я скоро, — он разом посерьезнел и сорвался быстрым шагом вслед за работником, а я осталась один на один с цепким взглядом неизвестной мне женщины по имени Кристина Михайловна.
Сергей, а тем более я не догадывались, что к тому времени, когда он решится вернуться, перед его взором откроется необычная картина:
— Этот показатель должен быть выше вот этого, — я обвела ногтем строчку в печатном листе.
— Да, — согласилась со мной Кристина Михайловна, — Значит, либо вот этот, либо второй неверно высчитан.
От двери раздалось скромное покашливание, отвлекшее нас от дела, и мы подняли голову, смотря на довольного директора:
— Не помешаю? — улыбнулся Сергей.
— Знаете, Сергей Львович, я к вам как-нибудь потом загляну, — заблеяла женщина, собирая листы, разложенные по всему столу, — Мне надо все перепроверить.
После чего она гордо удалилась, а я под вопросительным взглядом Сережи смогла лишь пожать плечами.
Пока он занимался делами, я успела изрисовать все листы в принтере, а самые удачные карикатуры на его работников, заглянувших по делу в кабинет, он спрятал в ящике своего стола, приговаривая, что нос заму надо было побольше нарисовать. Зам — он же друг, он же Иван Анатольевич, заглянувший по делу, был неожиданно очень рад меня видеть. А еще он предложил собраться вечером с его лю… Лучшим другом и отметить мой первый день за рулем. Напомнил гад о болезненном и смылся.
В автошколу я ехала, как на казнь, но стоически молчала и даже ни разу не попросила повернуть обратно, хотя очень хотелось.
Я мечтала, чтобы время остановилось и этот момент не наступил никогда, но все равно как-то слишком быстро обнаружила себя за рулем автомобиля. Рядом сидел инструктор, а на заднем сидении сотрудник ДПС и женщина, которая должна
Все шло неплохо, и я даже поверила в себя, пока мрачный ДПСник не велел остановиться на обочине дороги. Я испуганно включила поворотник и съехала с дороги, куда велели.
— А теперь пошли смотреть, какой там был знак, — проговорил он и вышел из машины.
Делать было нечего, поэтому заглушив машину и отстегнув ремень безопасности, я выбралась из машины вслед за ним. До переезда мы шли в гробовом молчании, а там под ветвями с золотистой листвой отыскался знак, который я попросту не увидела с дороги.
— Это что? — спросил он, тыкая тоненькой папочкой в руке в этот знак.
— Знак, — коротко ответила я.
— Какой? — терпеливо уточнил мужчина, угрожающе сузив глаза.
— Стоп, — я потупила взор и сложила за спиной руки.
— Так какого хрена ты не остановилась? — не выдержал он, а я буквально ощутила его желание надавать мне по шее вот этой вот самой папочкой, которую он наверняка порвет к окончанию моих часов.
И я как в воду глядела, потому что во второй раз, когда я не заметила знак — картина повторилась, но в третий раз я не просто сглупила, я нарушила правило дорожного движения… Несмотря на то, что полоса, на которую я хотела перестроиться, была свободна, я не должна была совершать маневр, пока находилась на перекрестке. Нужно было подождать, пока не прошли его, чтобы сменить полосу, но я сглупила.
Мужчина спокойно велел съехать вновь на обочину, думала опять пойдем знак смотреть, но не тут-то было! Оказавшись на улице, я едва успела прикрыть голову от ударов папкой, которые на нее посыпались.
— Сделаешь, — удар, — Так, — удар, — Еще, — удар, — Раз, — удар, — И будешь экзамены до скончания веков сдавать!
К счастью свое я уже откатала и пришел черед страдать пузатенькой, хотя я сомневалась, что ее в ее положении будут ругать или так же гонять к знакам и вновь оказалась права, потому что все, чем ограничился инструктор это мягкими замечаниями в ее адрес, но я видела, как сильно ему хочется обматерить непутевого водителя. Ее уносило то влево, то вправо, пугая пассажиров, но первым не выдержал… водитель:
— Да знаю я все! — психанула она, — Хватит меня поправлять! — и резко свернула на встречную полосу.
Мы лишь чудом никого не задели и испуганно отдаляющаяся от нас машина, просигналила что-то матерное и очень-очень злое. Мы торчали перед кюветом и пытались переосмыслить происходящее. Если бы инструктор вовремя не остановил машину, скорее всего мы бы уже в канавке плавали.
— Понимаешь, — тихо и проникновенно начал инструктор, — Твой живот едва не перекочевал ко мне, — он достал из нагрудного кармана немного смятую сигарету, — Он у меня, конечно, не меньше, но все-таки пивной, — продолжал вещать мужик, выискивая зажигалку по карманам, хлопая дрожащей ладошкой по одежде, — Я мог получить три миллиона долларов, понимаешь? — не отыскав нужное в карманах, он открыл бардачок, — Но это были бы единственные три миллиона долларов, которым я был бы не рад!