Диагноз
Шрифт:
Мальчишки отступили к низенькой ограде автомобильной стоянки.
— Прошу прощения за этих маленьких чертенят, — шепнул Биллу психиатр. — Я уверен, что многие мои пациенты из-за них перестают ко мне ходить. Надеюсь, они не слишком сильно вас расстроили.
— Что вы, что вы, совсем нет, — прошептал в ответ Билл, решив с самого начала не уступать психиатру в невозмутимости.
— Вы — мистер Чалмерс, верно? — продолжал врач. — Меня зовут Изен Крипке. Конечно, вы разочарованы тем, что попали ко мне, а не к доктору Пастернаку. Я прав? — Он помолчал, вскинул брови и робко улыбнулся своему новому пациенту. — Но давайте все же приступим к делу. Боюсь, что в нашем распоряжении осталось
Входя в дом, Билл не смог удержаться и обернулся через плечо. Две любопытные дамы сменили позицию и, чтобы лучше наблюдать происходящее, выглядывали теперь из другого окна.
Психиатр провел Билла через крошечную, величиной с чулан, приемную в кабинет, который, впрочем, был не намного больше. Билл тотчас ощутил запах пыли. На полу были в беспорядке свалены дешевые игрушки, журналы и старая обувь. Из кабинета вели в другие комнаты еще две, закрытые сейчас двери. У стены стоял письменный стол. Наполовину зашторенное окно, единственный источник естественного освещения, пропускало в комнату тонкий столб солнечного света. Посреди всей этой тесноты, лицом друг к другу, стояли два тяжелых, темных, как стены помещения, стула.
— Какие звуки вы предпочитаете: водопада, океана или леса? — спросил психиатр.
— Водопада, — ответил Билл, удивившись странности вопроса.
— Отлично, — сказал психиатр. — Я тоже больше всего люблю шум водопада. Хотя шум леса не хуже. Впрочем, как вам будет угодно.
Он нажал кнопку, и вмонтированное в стену электронное устройство начало журчать и булькать, заглушая все посторонние уличные шумы. Несколько секунд психиатр вслушивался в звуки падающей воды, потом удовлетворенно улыбнулся.
— Вы знаете Арманда Петрова? — спросил Билл. Он внимательно следил за своим поведением и отметил подозрительность в интонации своего вопроса. Билл нервно усмехнулся.
— Конечно, я слышал о нем, — ответил психиатр. — Знаю, что он очень вдумчивый врач.
Доктор Крипке не спеша снял пиджак и положил его в темный угол.
— Прошу вас. — Он кивком указал Биллу на один из стульев. — Я вижу на вашем лице выражение недоверия, мистер Чалмерс. Я не прав? Вы, вероятно, думаете, что если в моем доме царит беспорядок, на полу валяются игрушки и все подобное, то такой же беспорядок творится и в моей голове. Это вполне естественная реакция. Но, видите ли, среди моих пациентов встречаются дети, и я должен чем-то их забавлять.
Психиатр помолчал, сложил руки перед собой и сел на краешек стула.
— Прошу вас, садитесь, мистер Чалмерс. Я вас не укушу.
Он взял в руки бежевый блокнот и быстро взглянул настенные часы.
— Пожалуйста, расскажите мне, что с вами происходит.
«Этот доктор Крипке оказался не таким уж страшным», — подумал Билл. Стоило ему начать рассказывать о своих недомоганиях и походах на исследования и осмотры, как нервозность уменьшилась. Психиатр сочувственно кивал и спокойно записывал что-то в своем блокноте. Очевидно, он не видел в рассказе Билла ничего необычного или тревожного. Да и что он, собственно говоря, мог увидеть? Скорее всего этому врачу приходилось наблюдать больных с серьезными психическими расстройствами, больных, которые бились в истерике или заливались слезами. Действительно, на столе, поставленном между стульями, лежала коробка с одноразовыми носовыми платками. Наверное, врачу скоро станет ясно, что заболевание Билла имеет физическую, а не душевную природу. Билл уверенно держал себя в руках и даже позволил себе покачать ногой, как он часто это делал, и небрежно осмотреть помещение. Осматриваясь, он заметил на столе красную лампочку, которая иногда начинала мигать. Автоответчик беззвучно регистрировал поступающие звонки.
Психиатр
— Я заметил, что вы все время упорно называете свое онемение… проблемой. — Он заглянул в блокнот, словно для того, чтобы удостовериться в истинности этого наблюдения.
Билл кивнул, не вполне понимая, что хотел сказать врач своим замечанием.
— И что?
— Это может иметь значение, — тихо ответил психиатр. Он бросил на Билла быстрый изучающий взгляд и снова склонился над блокнотом. — Я не собираюсь делать из мухи слона, особенно сейчас, в самом начале нашего с вами знакомства, но… Давайте так: проблема — это обычно некая мелочь, трудность, имеющая недвусмысленное и рациональное решение. Баланс моего банковского счета — это проблема. Допустим, у кого-то есть распространенное онемение… Как долго, вы говорите, оно вас беспокоит? Шесть недель? Онемение можно обозначить словом «болезнь».
— Называйте его как хотите, — милостиво согласился Билл. Ему показалось, что психиатр задел что-то очень глубокое. Но что таится в этой глубине?
— Конечно, вы хотите, чтобы вас вылечили, хотите хорошо себя чувствовать, — продолжал доктор Крипке. — Я восхищаюсь вашим оптимизмом. Болезни смутны и двусмысленны, вездесущи, нескончаемы и часто не поддаются исцелению. Но проблемы… проблемы конечны и определенны. У проблем есть начало и есть конец. — Он задумчиво покачал головой. — Мне нравится ваше слово «проблема». Стало быть, давайте вернемся к вашей проблеме. Назовите мне последнее, что вы помните до того момента, как утратили память в метро. Вы были расстроены или растеряны?
Билл отрицательно покачал головой:
— Это был совершенно нормальный, ничем не примечательный день. Помню, что, когда все началось, я испытал панику. Боялся, что опоздаю на работу. На то утро у меня были назначены важные встречи.
— Конечно, конечно. Скажите, чем вы занимаетесь на работе?
— Я обрабатываю информацию, — ответил Билл после довольно продолжительной паузы.
— Понятно. Что это за информация? — Доктор Крипке не отрывал взгляд от блокнота, продолжая так уверенно и безмятежно делать свои записи, что Билл почувствовал укол зависти.
— Любая информация. По большей части деловая, но не только.
— Для кого вы готовите эту информацию?
— Для всех. Мы работаем с людьми по всему миру.
Вопросы показались Биллу неуместными, и он хотел запротестовать, но воздержался. Нельзя показывать свою озабоченность по поводу каких бы то ни было вопросов психиатра. Надо небрежно отвечать на любые вопросы, лишь бы сохранить душевное равновесие. В конце концов, доктор Крипке — всего лишь досадное препятствие на пути к дальнейшим исследованиям и окончательному лечению.
У доктора запищал пейджер. Он резко встал со стула.
— Прошу прощения, — сказал он, нажимая какие-то кнопки, — но иногда такое случается. Может быть, там что-то экстренное.
Он поспешно вышел в одну из смежных комнат и плотно прикрыл за собой дверь.
Билл откинулся на спинку стула, чувствуя облегчение от того, что на несколько минут его оставили в покое, и прислушался к приятному шуму водопада. В тишине тесного помещения звук этот действовал на него умиротворяюще. Рассеянно оглядевшись, Билл вдруг заметил над столом психиатра выцветшую, малозаметную табличку с кратким изречением: «Разум — весьма своеобразное место. Он может превратить рай в ад и ад в рай». Билл хотел встать и потянуться, но вдруг понял, что не в силах сдвинуться с места. Веки отяжелели, голова безвольно откинулась назад. Комната потемнела. Где-то далеко, превратившись в крошечную искорку, продолжала мигать красная лампочка автоответчика.