Диалоги о ксенофилии
Шрифт:
– Я ненадолго, – фальшивым голосом пообещала Дарья. – Скоро вернусь, девочка косматая.
Чандра фыркнула и отвернулась.
– Ну, что поделаешь… Корабли – тоже моя жизнь.
Она съела пополам с Чандрой грушу, поволынила ещё чуть-чуть… Однако надо укладываться, завтра времени уже не будет. Комбинезон. Этюдник, краски, бумага, стило. Косметичка. Несессер. На всякий случай – нарядное платье, синее, с дивной вышивкой и тончайшими, сплетёнными иглой кружевами. Асино творение. Асин подарок…
Дарья достала её последнее письмо, переданное с Центральной.
Объясню, когда смогу… Что заставило её, грохнув все свои деньги, купить корабль? Что толкнуло в шельтинх-разведку? Она ведь никогда особенно не интересовалась Странниками. Нарушить традицию, отказаться от любимого праздника, мчаться сломя голову к какой-то паршивой звезде Румека, на планету первой степени опасности…
Ашатн встала передними лапами Дарье на колени и лизнула её в мокрую щёку. В окно бесшумно влетела сплюшка, села Дарье на плечо, уставясь на неё круглыми жёлтыми глазищами, нежно засвистела.
Дарья высморкалась, вытерла глаза и спрятала письмо на дно сумки.
_ _ _
Инга уже топталась у флаера, поёживаясь от августовского киммерийского ветра, пахнущего полынью, солью и водорослями. Табун в облаке пыли прогрохотал по скалистой тропе над морем. Дарья осадила Чандру и издала пронзительное ржание. Инга отшатнулась к флаеру. Семь осёдланных лошадей, прижимая уши и вскидывая головы, описали круг и остановились рядом с Дарьей.
– Я вижу, ты нашла с ними общий язык, – попробовала сострить Инга.
– Привет, – Дарья спрыгнула с седла, прищурилась на зависший над водой метрах в пятистах от берега корабль. – Это что, их шип?
– Да. «Снарк».
– Что ж они, так на корабле и летают по планете туда-сюда?
– Да, представляешь, никаким земным транспортом не пользуются – только шип и гравитры.
– Хм…
– Я же говорю – дикари.
– А тарелочка ничего, – с уважением протянула Дарья, любуясь обводами километровой махины.
– О, вот и они сами, – понизив голос, сказала Инга.
Из маленькой бухты по крутой тропе цепочкой, след в след, поднимались мужчины в одинаковых пятнисто-зелёных штанах и таких же наглухо закрытых куртках. На груди у каждого белела эмблема: три полумесяца, соприкасающихся концами и образующих трёхлепестковый цветок, и точка внутри.
– Что это за знак? – одними губами спросила Дарья.
– Не знаю, – почтительным шёпотом отозвалась Инга.
Дарья тихонько вздохнула: Инга верна себе.
Мужчины шли быстро, упруго и плавно, мягко перенося ногу, но к земле каждый раз прирастая накрепко. Приблизившись, коротко и чётко склонили головы. Они напоминали героев детского историко-романтического фильма о Звёздных Пионерах.
– Рада вас познакомить, – защебетала на унлатхе Инга. – Господа Эбстерхиллы – наши братья по
Дарью и господ Эбстерхиллов слегка передёрнуло. Не заметила этого одна Инга. Прочие заметили, и Дарья почувствовала, что суровые полаксиане стали ей ближе. Даже их ауры, сходные у всех семерых, казались ей уже не столь грозными и колючими, как в первый момент.
Инга упорхнула. Экскурсанты изучающе уставились на Дарью.
– В заповеднике установлен строгий экологический режим, – скучным голосом заговорила она, засунув руки в кармашки бриджей. Она так досадовала на Ингу и её подопечных, что оделась по-рабочему, даже не причесалась толком – и теперь была готова пожалеть об этом. Ну и чёрт с ними, пусть любуются её кое-как подколотым, разваливающимся от густоты и тяжести снопом волос, облупленным носом, шершавыми от ветра губами и тощим пузом под завязанной узлом рубашкой. – Поэтому самый подходящий вид транспорта здесь – лошадь. Вы умеете ездить верхом?
– Умеем, леди Дария, – звучным басом сказал самый старший из полаксиан, возглавлявший цепочку, – мощный, грузный, с резкими чертами лица и сединой в чёрных волосах.
– Поехали.
И тут седой полаксианин прикоснулся к эмблеме, поднял согнутую в локте руку с раскрытой ладонью и произнёс:
– Absterhill's clan у Ваших ног, леди Дария. Шедир Эбстерхилл.
И сразу отступил в сторону. Перед Дарьей проделал те же приветственные пассы смуглый кудрявый человек в тонкой падишахской бородке и с восточной негой во взоре:
– Фарид Эбстерхилл.
Шаг в сторону – и за ним тёмно-рыжий, со скуластым лицом, твёрдым носом и тёмными глазами индейца:
– Патрик Эбстерхилл.
Они шли по старшинству. Странно, думала Дарья, называют себя родом – и совершенно разные типы. И зачем им генный материал при таком разнообразии признаков?
– Джошуа Эбстерхилл, – американец из древних вестернов, явно ирландского происхождения: неистребимые кельтские гены пылали в рыжих вихрах, чертями прыгали в голубых глазах. Он улыбнулся Дарье так широко, точно сто лет знал её, десять лет ждал встречи и теперь безмерно рад.
– Орк Эбстерхилл, – античный бог, величавый, будто выступает на котурнах, с неожиданно нежной застенчивой полуулыбкой.
– Кайс Эбстерхилл, – невысокий, высушенный степными ветрами кыпчак. Узкие чёрные – зрачка не различить – глаза, стиснутые губы и шрам через всё лицо.
– Аян Эбстерхилл.
Аян был совсем ещё мальчик, светловолосый, сероглазый и тоненький.
Дарья искренне ответила сразу всем:
– Я рада вам, господа Эбстерхиллы.
Красавец Орк подставил ей ладони, не обращая внимания на предупреждающий рык Ашатн, и поднял Дарью в седло. Сами Эбстерхиллы взлетели на лошадей, как куры на насест, словно родились в сёдлах. Младшие, Кайс и Аян, с гиканьем унеслись вперёд. Остальные почётным эскортом окружили Дарью.