Диана и ее рыцарь
Шрифт:
«Можешь рассчитывать на меня». Эти слова зазвенели у нее в голове. Она понимала — он говорит серьезно, но знала, что он не вправе так говорить.
— Кэм, мне действительно не нужно помогать. Он посмотрел в ее широко раскрытые глаза и твердо сказал:
— Надо, Ди. Да, я знаю, ты в состоянии справиться сама. Ты очень смелая, ты всю жизнь старалась все делать сама. Я знаю, ты не нуждаешься в физической помощи. Ты сильная, ты всегда со всем справлялась. — Он протянул руку, погладил ее по волосам, повернул ее лицо к себе. — Но каждому человеку кто-то нужен. Никто
К своему ужасу, она почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Диана прогнала их: слезы — признак слабости, а ей нельзя проявлять слабость. Ни перед кем. Она постаралась взять себя в руки, но Кэм уже целовал ее, ласкал, утешал, успокаивал. И ее самозащита рухнула. Она склонилась к нему, как тростинка на ветру. Как она могла ему сопротивляться? Какая-то часть ее существа жаждала подчиняться ему, всегда, везде. Но именно эту часть себя она должна побороть.
Кэм отстранился, чтобы посмотреть на нее. Его взгляд медленно заскользил по ее лицу. Он улыбнулся — робко, нерешительно — и тихо сказал:
— Диана, пожалуйста, позволь мне быть рядом с тобой. Больше я ни о чем не прошу. Просто позволь мне быть рядом.
Теперь она плакала по-настоящему. Глухие рыдания вырывались из ее прошлых горестей, из ее одиночества. Она совершенно размякла в его объятиях. А он прижимал ее к груди, гладил по волосам. Но когда она вновь обрела дар речи, то высвободилась и в упор посмотрела на него. Как заставить его понять?
— Кэм, пойми, я не могу себе позволить зависеть от тебя. Если это случится...
— Я не прошу ни о чем долгосрочном, ничего такого не обещаю, — настаивал он, слегка обняв ее и полными любви глазами глядя в ее заплаканное, усталое лицо. — Но сейчас я могу быть здесь. Могу помогать тебе. Тебе ведь пригодился бы друг? Я просто хочу остаться твоим другом.
Диана закрыла глаза. Разве он не понимает, как это для нее опасно? Не видит, как сильно она его любит? Он должен уйти, иначе она потеряет рассудок.
Она почувствовала, что он отодвигается, услышала шорох бумаги и медленно открыла глаза. Но едва она разомкнула губы, чтобы велеть ему уйти, как он сунул ей в рот пончик.
— Давай поедим, — сказал он весело.
Его улыбка была так комична, что она рассмеялась сквозь слезы. Она жевала вкуснейший пончик, смеялась его гримасам, и ее решимость как-то незаметно таяла.
Но она знала — этим дело не кончится. Она расслабится на какое-то время, но очень скоро ей снова придется собраться. Бог с ним, пусть едет с ней к врачу. Можно побыть с ним еще денек. Это очень приятно. Но ненадолго. Нельзя, никак нельзя обманывать себя надеждой на обратное.
— Ты совершенно бесхребетное существо, — сказала Диана вечером следующего дня своему отражению в зеркале. — Стыдись!
Она согласилась поработать для матери Кэма. В глубине души она всегда знала — так и будет. Непонятно только, как она смогла так долго сопротивляться.
Миссис Ван Кирк возлежала в шезлонге лицом к своему любимому розарию
Здорово!
Оставался нерешенным вопрос ее гонорара. Она думала, Кэм серьезно предлагал ей сделать все бесплатно, но он уверил ее, что заплатит — когда-нибудь.
— Как так? — сказал он. — Ты первая вкусишь от наших будущих доходов.
— Каких доходов? — Она знала — он прилагает массу усилий, чтобы поправить дела семьи, знала, что-то поступит с фермы Ван Кирков, что-то он сможет урвать от своего собственного дела, но все это в данной ситуации — капля в море.
— Когда-нибудь у нас будет вот столько всего. — Он сделал широкий жест рукой.
Она закатила глаза:
— Прекрасно. Стану жить надеждой.
— Серьезно, Ди, — сказал Кэм и взял ее за плечи, чтобы она снова не сбежала. — Я позабочусь о том, чтобы твой труд был оплачен. Дай мне только спасти этот дом и раздобыть немного денег.
Она посмотрела на него и едва не зашаталась. Как он красив! Ясные серьезные голубые глаза, обрамленные темными ресницами, темные волосы падают на лоб... И весь он просто светится нежностью к ней. Он принадлежит ей — еще на несколько дней. А потом, если планы его матери осуществятся, он будет принадлежать другой женщине. А ей останутся воспоминания.
— Брось, — сказала она и тряхнула головой, чтобы прогнать мрачные мысли. — Я делаю это ради твоей матери. Вот так вот.
Конечно, дел оказалось гораздо больше, чем она предполагала. Праздник должен был называться «Летний бал в саду». Бал устраивался в честь возвращения Кэма в отчий дом, и, судя по слухам, о нем уже знали во всей округе.
— Все пять семей прибудут в полном составе, — заметила как-то миссис Ван Кирк.
Диана знала, что это за пять семей, и они немного пугали ее. Ван Кирки были одной из этих семей, хотя сейчас их привилегии держались на волоске под названием «прежняя репутация». Пять семей являлись потомками пяти шахтеров из Кентукки, которые приехали сюда в середине XIX века, нашли золото в этих горах, освоили эту землю и основали поселение Голд-Даст. Теперь они составляли местную аристократию, руководили всеми делами в долине, владели лучшими землями и, естественно, были самыми богатыми людьми в округе.
Мать Кэма хочет, чтобы он взял в жены представительницу одной из этих семей, что совершенно естественно. Ну почему бы нет? У этих людей есть не только деньги, но и традиционное право считаться тут хозяевами. А Кэм как нельзя более подходит на роль лидера. И вот она трудится в поте лица, чтобы он мог занять принадлежащее ему по праву место на верхней ступеньке социальной лестницы рядом с какой-нибудь пустоголовой дебютанткой.
Вообще говоря, она может оказаться не такой уж пустышкой. Женщины из пяти семей много занимаются благотворительностью, работают в комитетах по защите окружающей среды.