Did that hurt?
Шрифт:
— Госпожа, сжальтесь...
— Чтобы ты не кончил в меня, да еще и раньше времени, маленькая ты гадость?
— Ммм...
— Я тоже так считаю, детка, — пусть считает это помилованием, но я просто отдаюсь во власть ощущений. Я прекрасно понимаю его, мне тоже так хорошо... Быстро поднимаюсь и опускаюсь, не прекращая раскачивать бедра, и даже не пытаюсь заглушить стоны истинного удовольствия... А если бы он был сверху, поместив свои ладони у моего лица, и жестко бы вбивался
Не всё сразу, Стил.
— Котёнок, смотри на меня. Смотри, что ты делаешь со мной, — звук соприкосновения наших тел чарует, а ощущения его горячей плоти во мне лишает последнего разума. Мне льстит, что он до боли хочет кончить, со скрипом сводя челюсти от бессилия и страсти, но терпит, позволяя мне получить всё, что я хочу от него. — Ты такой молодец у меня, Котёнок. Я так горжусь тобой.
— Не надо!
— Не надо баловать тебя?
— Не сейчас. Пожалуйста.
— Я хочу и буду тебя баловать, Котёнок, как бы ты не царапался, — чуть меняю свое положение, склоняясь к нему, и сладко целую, пока он слишком уж быстро вдалбливается в меня, но так хорошо задевая сладостную точку внутри меня. Так лучше... — Не останавливайся. Не останавливайся, Котёнок. Да!
— Госпожа...
— Чёрт возьми, да! — это несчастное "да" вылетает из меня как мантра, лишь бы он не прекратил подаваться мне навстречу, только не это... — Не останавливайся, не останавливайся, не остана-а-авливайся, Котёнок!
— Я люблю...
— Пока не любишь! Еще немного, детка! Ты сможешь, — я просто лежу у него на груди, позволяя иметь меня, но не позволяя ему оставить меня без удовольствия, которое всё ближе и ближе...
Эти странные звуки, что вылетают из меня, ничем не лучше его тяжелого дыхания и хриплых стонов, ничем не лучше победного рыка, когда от переизбытка эмоций я кусаю его за подбородок, ничем не лучше моих же слез и безбожного шепота о том, что я люблю его, люблю, люблю...
— Нет, вы не...
— Тсс, детка! — кусаю его еще и за шею, явно оставляя след, и в последний раз сжимаюсь вокруг его толстого члена, наконец-то ощущаю тепло внизу живота и эту дрожь по всему телу.
Я в огне, на краю пропасти, но прежде чем провалиться в нее — развязываю руки Котёнка, и он крепко обнимает меня, позволяя упасть в бездну удовольствия, но показывает, что ни за что не даст мне разбиться.
Я действительно люблю его.
***
Я уснула. Ничего себе, Котёнок должен быть очень горд за себя, что так извел меня.
— Ты почему не спишь? — широко зеваю, обнимая Котёнка за плечи, но он даже не реагирует на мои нежности,
— Не могу уснуть.
— Я тебе мешаю? Не делилась одеялом? — он такой серьезный, но такой забавный, не могу сдержать себя от поцелуя в щеку.
— Нет. Нет, что вы...
— О чем ты думаешь? Поделись. Мы с тобой так и не поговорили, детка. Мне тоже есть, что сказать.
— О том, что вы сказали... — делаю вид, что не понимаю, о чем он, прекрасно осознавая его самоистязания. — Вам пора спать, мисс Стил. Иначе режим собьете.
— Какой бука недоверчивый этот Котёнок! И обнимашки ему не нравятся, и я ему не нравлюсь, и любить его так, как он любит меня, я не могу... Нельзя быть таким, — еще раз целую его в щеку и возвращаюсь в постель.
Хочет дуться — пусть дуется.
— Вы помните?.. — Котёнок заходит в спальню минут через пять, вырывая меня из лап Морфея.
— Что я помню, Кристиан? Что обещала наказать тебя, если ты кончишь вместе со мной? Нет, об этом я забыла. А если ты спрашиваешь, помню ли я, что шептала признания тебе в любви, рыдая от счастья и оргазма — то тут, к твоему сожалению, ответ да. Я помню это, — сажусь на подушку, включая ночник, и внимательно вглядываюсь в эти серьезные глаза. Я сегодня напугала его. Слишком много всего, слишком много заботы в один день, он не привык к такому.
— Сколько их было до меня? Сладких нижних мальчиков, получивших от вас ошейник, услышавших эти слова?
— Что?.. Откуда ты вытащил эту мысль? Ни одного, Кристиан.
— «Ни одного»! — Котёнок взрывается, вскидывая руки к небу. Истеричка.
— Не смей повышать на меня голос. Что случилось такого, что я в твоих глазах стала лгуньей, чуть ли не шлюхой? Я спала около трех часов...
— Я жалею, что встретил вас в своей жизни, как женщину.
Кислотой в лицо не так больно, как слышать эти слова.
— Кристиан... — не реви! Не реви, мать твою! — Несколько часов назад всё было хорошо...
— Это было несколько часов назад.
Он оставляет меня в одиночестве, даже заботливо выключив ночник, но я больше не хочу находиться в его доме. Ни минуты.
Натягиваю брюки даже без белья, блузку и пиджак. Сумка, моя сумка, там ключи.
Он поимел меня. В самом прямом смысле. Это сраный дешевый предлог, чтобы просто избавиться...
Кристиан на кухне, и я стараюсь тихо пройти по коридору, но с гордо поднятой головой. Не выходит. Своим ледяным взглядом следит за каждым моим движением, уже так привычно, но поразительно молчит.