Диего Марадона. Автобиография

Марадона Диего Армандо

– Как жаль, что ты не забил ни одного гола, Диего…

– Меня это не волнует. Единственное, чего я хочу, – это квалификации.

У нас не имелось опыта в отборочных матчах, и нам хотелось скорей с ними разделаться, давление было огромным. Я до сих пор думаю, что если бы мы проиграли там, в Боготе, мы вылетели бы с чемпионата.

Все вставляли нам палки в колеса

Потом мы наконец-то вернулись в Буэнос-Айрес. Вначале из шести возможных гостевых очков мы заработали все шесть. Я сказал о нашем возвращении «наконец-то», но на самом деле по возвращении нам пришлось несладко. На родине я осознал, какие претензии были к команде. Просто невероятно. Нас оскорбляли

так, что волосы дыбом вставали. Было воскресенье, 9 июня. Конечно, меня там не было, я сыграл только два дружественных матча и ничего не понимал. Но казалось, что народ пошел на «Монументаль», чтобы выместить злость. Не на меня. Но были ребята, которым досталось еще как: Троссеро, Эль Гринго Джусти, Гарре… Действительно, матч, в котором мы выиграли 3:0, закончился двумя нашими голами на последних четырех минутах; один забил Клаусен после моей передачи, а другой – я сам головой, но мы порвали венесуэльцев в клочья. Руссо забил первый, и с этого момента они крутились у наших ворот. Для меня, как обычно, был назначен один защитник, и это часто оказывалось мне на руку. Мне всегда нравилось играть один на один и обыгрывать, конечно. Кроме того, я оставлял пространство своим товарищам. Это был первый матч Вальдано в основном составе, и Хорхе давал нам другую возможность игры в воздухе. Главное, что мы продвигались с идеальным количеством очков к тому, чего так хотели: к чемпионату.

Через неделю мы добились, что не все на «Монументале» вели себя как идиоты. По мере игры мы слышали все больше аплодисментов, нежели освистываний. Вновь Колумбия помогла нам увидеть, для чего мы были там.

Мы обыграли их со счетом 1:0, гол забил Вальдано (головой, для разнообразия), и я почти забил второй. Если бы это удалось, мне должны были бы засчитать его за два. Я провел одну из самых красивых атак за всю мою карьеру в сборной. Я начал атаку на третьей четверти поля с практически бильярдного удара и оставил позади Принсе. Потом, уже на бегу, я увернулся от двоих, кажется, Моралеса и Киньонеса, и почти лоб в лоб столкнулся с Сото. Он попытался воспрепятствовать мне, но я его обошел и продолжил. С правого и левого фланга ко мне направились Поррас и Луна. Когда они были уже близко, я прорвался по центру. Я открылся на левом фланге, когда вратарь уже вышел из ворот, и оттуда выполнил мощнейший удар левой, но Гомес отбил. Рикошет перехватил Паскулли и почти забил. Мы очень хорошо разыграли тот мяч, очень хорошо. Также присоединился Барбас, и сформировался настоящий феномен.

При всем этом мое разбитое (болельщиком!) колено стало темой государственной важности в Италии. Особенно в Неаполе. Они даже отправили доктора Акампору, нашего местного врача, чтобы он проверил мое состояние. После осмотра Акампора сказал: «В таких условиях в «Наполи» вам бы не позволили играть». Моя реакция была предельно ясной как для него, так и для всех: «Я два года ждал отборочного тура и звания капитана, я мечтал об этом моменте. Колено не помешает мне наслаждаться им. Если итальянский врач приезжает, чтобы сказать мне, что я не могу играть, я отвечу: пусть он садится на первый самолет и возвращается обратно, поскольку я все равно буду играть».

Врач приехал не один, с ним был Пиерпаоло Марино, спортивный директор клуба. Все, кроме меня, были жутко напуганы. Меня проверили за час до матча, осматривали, словно я какая-то неведомая зверушка: два итальянца, Мадеро, Фернандо Синьорини, который был моим спортивным врачом и знал мое тело как никто другой, мой брат… И колено повело себя хорошо. В любом случае я собирался играть. Повторюсь, эта история с коленкой продолжалась долго. И мне очень нравится, как она закончилась, сейчас расскажу.

Да будет гол

Однако завершить отборочный тур было важнее всего. Приближались два матча с Перу, сначала в Лиме, потом в Буэнос-Айресе, и они были ужасны. Таких страданий на поле,

как в тех двух играх, я больше не припомню. Причины их были разными. В первом матче – из-за защитника Рейны, которого поставили опекать меня, это все помнят. Он за мной проследовал до самой Гаваны, сукин сын! Серьезно, когда я был там, он отправил мне мяч.

Помню, как в какой-то момент я ушел с поля, чтобы врач меня осмотрел, и он остался у бортика и ждал меня. Этот человек не играл, а просто преследовал меня!

Было воскресенье, 23 июня, и мы проиграли 1:0, гол забил Облитас. Повторюсь, мне нравится, когда защитника ставят лично для меня, потому что я от них избавлялся одним махом, но тот тип переборщил. Как Гентиле в 1982 году, который просто забил меня ногами. Я ничего ему не говорил, ни слова, поскольку моим оружием против подобных выходок всегда была игра. Всегда.

Сегодня, спустя 30 лет, Рейна не продержался бы и 45 минут на поле. А в тот раз отыграл все 90. Я помню, что после игры поговорил в отеле с каким-то журналистом и рассказал ему, как мне было паршиво, не только из-за поражения. Думаю, если бы мне потребовалось выбрать какой-либо матч, чтобы объяснить, как трудны отборочные игры, я бы привел в пример этот. В тот вечер Барбитас сыграл в основном составе, мы чуть больше прикрывали друг друга в центре и уже начали играть с Вальдано вдвоем впереди. Не все вышло удачно, и я начал беспокоиться о том, что нас ожидало. До того момента мы поступали правильно. Но если бы мы провалились в самом конце, то наши надежды полетели бы к чертовой матери…

Клянусь тебе, пару лет назад, когда мы играли на стадионе «Монументаль» против Перу в отборочном турнире в Южной Африке, мне в голову снова пришли те ужасные картины. В тот раз я сказал, что никогда мне не было так страшно на поле, и, смотри-ка, судьба снова послала мне подобную ситуацию. Пойми меня правильно, я не то чтобы не верил в нас или в себя, но казалось, что все было против, все. Плохое поле, дождь, перуанцы, которые вдруг начали играть как «Бавария». Это правда, у них имелись хорошие игроки, не только Рейна. Еще был Веласкес, Куэто, Урибе, Облитас.

В свое время осознал, как трудно быть тренером, когда хочешь выйти на поле и сам забить мяч, но не можешь. И как трудно играть с травмой: я был в плохом состоянии с этим проклятым коленом, которое сильно болело. Все было в порядке с игрой, но я хотел отправить мяч в ворота с углового и у меня никак не выходило. В голове без остановки крутилось: утешительный матч, утешительный матч… Если мы проиграем, то мы будем играть утешительный матч, а оставалось всего 10 минут, и мы проигрывали 2:1.

Ужас, ужас, какие это были страдания!

В том матче вместо Клаусена сыграл Камино, и в первом тайме он выкинул Франка Наварро хорошеньким пинком. Он выкинул его с поля! Спустя 10 минут мы уже вели 1:0, гол снова забил Педрито, но перуанцы сравняли счет и обогнали нас уже в первом тайме. Тогда меня стали беспокоить мрачные мысли.

Я хотел плакать от полного бессилия. Я говорил: «Как это возможно, старина?» Все было так просто, мы так хорошо играли, и вдруг две их атаки и два гола. Я не мог это объяснить.

В перерыве мы все переругались, потому что знали: мы проигрывали по нашей вине, из-за наших собственных ошибок. В раздевалке Билардо не дал нам никаких указаний, не прокомментировал эти два гола, промахи. Он крикнул, чтобы мы перестали уже гонять без толку мяч по полю и прошли в чемпионат мира.

Большая ошибка…

Потому что мы выбежали на поле как сумасшедшие и были близки к тому, что нам забьют еще один гол, а не мы сравняем счет. Время летело… Я наблюдал за часами на табло стадиона и думал: «Да в чем дело? Его специально ускоряют?» Я вспоминал, как боксер Карлос Монсон на ринге Луна Парк смотрел на часы в раунде против Бенни Бриско. Но только я не был слаб. Колено не давало мне делать то, что я хотел, болело ужасно, но нужно было выходить.