Дик с 12-й Нижней

Новогрудский Герцель Самойлович

Вот и Майк, будто рыженькая, подхваченная ветром песчинка, вместе с тысячами других людей-песчинок несется по дну каменного ущелья. Он очень спешит. Ему хочется побыстрее передать в редакцию письмо о Дике.

Редакция газеты "Голос рабочего" ютилась где-то на задворках большого здания, за стенами которого грохотали тяжелые типографские машины. Весь дом гудел, дребезжал, сотрясался. Майк прошел один двор, другой и наконец нашел дверь со стеклянной вывеской:

ГОЛОС РАБОЧЕГО

Редакция

Майк вступил

в темноватый коридор. Здесь было несколько дверей. Наугад толкнув первую, он увидел небольшую комнату, по трем стенам которой сверху донизу шли широкие полки с разложенными на них связками газет. У четвертой, сплошь стеклянной стены стоял столик, на нем - пишущая машинка, а за машинкой - немолодая женщина со строгим лицом. Пальцы ее так и мелькали над клавишами, буквы стучали о валик с бумагой, как барабанная дробь, конец каждой напечатанной строчки отмечался ударом звоночка. Получалось так: тра-та-та дзинь, тра-та-та - дзинь.

Майк вошел. Женщина оглянулась и, не переставая стучать, спросила:

– Тебе чего, мальчик?
– Тра-та-та - дзинь.

– Мне - редактора. Женщина продолжала спрашивать. Говорила она коротко и отрывисто, будто отстукивала слова на машинке. Каждая ее новая фраза начиналась с повторения последнего услышанного слова.

– Редактора?
– Тра-та-та - дзинь.
– Зачем?

– У меня письмо к нему.

– Письмо?
– Тра-та-та - дзинь.
– От кого?

Майк запнулся. Он понятия не имел о том, как зовут широкоплечего беззубого соседа Дика. Как же быть? Женщина может подумать, что у него и дела-то настоящего нет к редактору.

Раздумывал Майк недолго. Он был не из тех, кто за словом в карман лезет.

– От Майка Грина, - не сморгнув, назвал Бронза сам себя. Звучало солидно.

– От Майка Грина?
– Тра-та-та - дзинь.
– Давай передам.

– Нет, я сам.

– Сам?
– Тра-та-та - дзинь.
– Подожди минутку.

Женщина вышла и скоро вернулась:

– Мальчик от Майка Грина, пройди к редактору, - сказала она.

Майк пошел к дверям, на которые указала женщина. Он и шагу не успел сделать, как из комнаты донеслись стрекочущие звуки: тра-та-та - дзинь, тра-та-та - дзинь.

В редакции, видно, умеют работать. Здесь одной минуты, видно, даром не теряют.

РЕДАКТОР НЕ ПОХОЖ НА РЕДАКТОРА

Кто такие редакторы и что они делают в газете, Майк представлял себе не очень ясно, но видеть их видел. Он видел их на снимках в журналах, видел на экране в кино. Они сидят всегда за большими столами в богатых, красиво обставленных кабинетах. Все они, сколько их ни показывали, - старики, все глядят на мир сквозь очки, круглые или будто стесанные сверху, у всех лица настороженные.

Такая уж, должно быть, стариковская редакторская работа - сидеть в кресле в большом кабинете и за всем зорко смотреть, ничего не упускать.

Но в "Голосе рабочего"

было по-иному. Кабинет, куда Майк вошел, выглядел как самая обыкновенная комната, нисколько не больше той, в которой стрекотала машинка. Богатой обстановки не было: стол, кресло, диван, несколько стульев вот и всё. Что же касается редактора, то он отсутствовал - кресло за столом пустовало.

Майк огляделся. Кроме него, в редакторском кабинете выли двое. Один сидел на диване, другой, заложив руки в карманы брюк, шагал по линолеуму из угла в угол. И тот, что сидел, и тот, что шагал, выглядели молодо; и тот и другой очков не носили; глаза и того и другого смотрели весело, без хитрости. Словом, Майк пари мог держать, что ни один из них не редактор.

С минуту продолжалось молчание. Наконец тот, кто шагал, остановился перед Бронзой:

– Ты от Грина, приятель?

– Нет, я сам Грин, Майк Грин. Мне нужен редактор, у меня письмо к нему.

– Так Грин - это ты? А мы-то думали...
– Собеседник Майка переглянулся с тем, кто сидел на диване, и оба расхохотались. Смеялись громко, весело, но необидно.

Однако Майку этот смех был неприятен. Он сердито насупился, покраснел.

Человек, начавший разговор, заметил смущение Майка.

– Ты не думай, мы не над тобой смеемся, - примирительно сказал он.
– Тут ошибка произошла. Есть один дядя с такой же фамилией, как твоя. Вот мы и подумали, что письмо от него.

– Бывает...
– сказал Бронза, польщенный тем. что перед ним оправдываются.
– Мне бы вот редактору передать...
– Майк вынул конверт из кармана и выжидающе посмотрел на собеседника.

– Давай, - протянул тот руку.
– Я редактор.

– Вы?..

– Я.

Нерешительно помявшись, Бронза отдал письмо. Всякие, значит, редакторы бывают на свете.

– От кого же оно все-таки?
– спросил редактор, не похожий на редактора.

– Не знаю, - чистосердечно признался Майк.
– Человека знаю, а фамилии не знаю. Он в одной палате с Диком лежит. И он о Дике написал. Дику надо помочь. Ему, если не помочь, глаз вырежут. На то, чтобы сделать операцию, родители деньги соберут, а на то, чтобы лечить, не соберут...

– Постой, постой, - остановил редактор.
– Кто это Дик?

– Мой товарищ. Ему в глаз стеклянный осколок попал, ему...

– Стоп. Ясно.
– Редактор углубился в чтение письма.

В комнате наступила тишина. Она не нарушилась и тогда, когда последняя прочитанная страничка легла на стол. Некоторое время редактор задумчиво барабанил пальцами по ручке кресла, потом протянул исписанные листки тому, кто сидел на диване:

– Прочтите, Джо, и скажите свое мнение. Человек, которого назвали Джо, прочитал, вздохнул, пожал плечами.

– О чем вы хотите знать мое мнение, Генри?
– спросил он редактора.