Дик
Шрифт:
— А я содержанка, лижу за дорогие подарки. — он говорит с таким спокойным видом словно нет ничего предосудительного в этом, как говорят о том, где учился или кем работают родители. Его губы даже не дрогнули в улыбке, намекая на шутку.
— Ну а все же? Обо мне ты теперь многое знаешь, может расскажешь о себе что-нибудь, тоже?
— Мне казалось, что знаешь все обо мне, так напрашивалась ко мне в напарницы.
— Я слышала только слухи, им я принципиально не верю.
Дик откинулся на стуле, отпивая пива и смотря на меня испытывающе, над чем-то раздумывая.
—
— Почему ты ненавидишь фотографироваться. — я спросила сразу же. Быстрее, чем он закончил предложение, потому что мне было интересно это, еще когда я училась в университете. Одна из загадок Дика.
— Моя мать была фотографом, выставлялась в галерее Нью-Йорка. Ее интересовали люди только на фотографии, общение с ними для нее было в тягость. Целыми днями она искала красивые лица, нужные места и смысл в черно-белой картинке. Я был маленький и меня нельзя было выбросить, поэтому она постоянно меня фотографировала, заставляла часами позировать. Меня тошнило от объектива и вспышки, я проклинала ее фотоаппарат, потому что жутко ревновал. Почему моя мама любит его сильнее? Она умерла от рака, за несколько минут до смерти сфотографировала себя. Фото продано было ее агентом за несколько миллион долларов какому-то коллекционеру. Я не хочу, чтобы меня фотографировали и увековечивали где-либо… Не хочу, чтобы рассматривали моё лицо…
Непроизвольно я обвела взглядом комнату в поисках хотя бы одной фотографии, но ничего не было, любой живописи. Мне, как девочке, все равно было не очень понятно, как можно не любить фотографироваться, как можно отказываться. Но мне было хорошо понятно, что такое, когда родители не понимают тебя, и ты у них не на первом месте.
— Я как-то читала статью, что большинство работников полиции в России это выходцы из детдомов, неблагополучных семей и те, кто не смогли получить высшее образование. Странное представление, все пока с кем я знакома — очень интересные персонажи. Ты, вот, сын знаменитого фотографа. — не решаюсь спросить, когда его мама умерла и что с его отцом.
Глаза Дика слишком неоднозначно застывают на моих губах, даже вижу отражение их в его зрачках. Тянусь с губами указательным пальцем и чувствую, что на нижней губе остались крошки хлеба с маслом. Выбираю и облизываю палец, очень быстро. Все это время Дик наблюдает за мной безотрывно, не моргая даже.
— Я собираюсь поспать час. Ближайшее время Ренат ни на что не разродится, нам не за что зацепится и нужно отдохнуть, возможно будем работать ночью. — он встаёт, убирая пустую тарелку со стола, а я все сильнее чувствую себя неуютнее.
Чувство некой интимности происходящего не покидает меня, хотя ничего такого не происходило. А с другой стороны, что нормального происходит?
— Я могу дать тебе длинную футболку вместо пижамы. — он моет тарелку босой. Только сейчас замечаю на его икре татуировку, волк истекающий кровью с разными глазами. Необычный выбор. Он оборачивается ко мне, поднимая брови и немного наклоняет голову в сторону. — Ну так что?
— Ну давай. — хрипло отвечаю я, следуя за ним в комнату, чтобы получить
— Вот, держи. — он протягивает длинную футболку мне, пропахшую им, даже на расстоянии вытянутой руки чувствую его парфюм. Никогда не носила мужские футболки, ничьи. — Комната в твоём распоряжении.
Дик выходит, оставляя меня одну в его комнате в смятении с его футболкой в руках. В этом месте все кричит о том, что здесь царит разврат и секс. Огромная кованая кровать в центре комнаты с толстым матрасом и множеством подушек, толстые шторы Блэк-аут и здоровенный шкаф. Подняв голову, я посмотрела на своё отражение в зеркальном потолке. По коже пробежали мурашки.
Я прижала к себе футболку, передумывая в ней спать в мгновение. Попробовала закрыть дверь, но не было щеколды. Ложиться спать было страшно, казалось, что Дик придет и пристроиться ко мне сзади. Была бы я против?
Сев на краешек огромной кровати, все также прижимая его футболку, я поняла, что сон отступил, исчез, как будто и не было. Невозможно было расслабиться в этой квартире, где все пахло Диком; моя фантазия рисовала порочные картины сношения моего напарника с сотнями, если не тысячами женщин. И одна из них была в его кителе. Из моей памяти еще не стерлась картина из туалета бара.
Мне было трудно вспомнить лицо девушки, скакавшей на его члене, и в чем она была в тот момент, но я во всех деталях помнила толстый ствол, покрытый бугристыми венами.
Заставила себя лечь и вытянуть ноги, расслабиться. У меня получалось плохо. Вообще, это смешно! Он не может заставить меня насильно тут находиться и делать то, что он хочет. Так почему я все еще тут? В его квартире пытаюсь заснуть по его желанию?
Прошло минут пять, а казалось что пять часов, лежать на кровати одной было невыносимо. Как бы я не пробовала лечь на его кровати, мне было все не так. Еще это зеркало на потолке, зачем оно вообще? Вверх пошлости.
Я села, пытаясь найти телефон, чтобы поковыряться в нем, скоротать время, но он остался в зале на диване. Черт!
Не удержавшись, я встала, открыв тихонечко дверь и проверяя, что делает Дик. В квартире стояла гробовая тишина, он спал. Или нет? Нельзя было понять, потому что все двери были закрыты, а судя по всему, у него была хорошая звукоизоляция.
Ну что за бред? Я будто на вечеринке, на которой не планировала оставаться и теперь приходится ждать, когда запустится метро, чтобы уехать домой, потому что на такси нет денег. Я словно снова студентка.
На носочках выбираюсь в коридор, чтобы дойти до зала и забрать свой рюкзак, стараюсь не шуметь. Слава богу, паркет в квартире Дика не скрипит, поэтому мне удаётся двигаться бесшумно. Доходу почти до середины, когда звонкий голос, который я узнаю в любом состоянии, застаёт меня врасплох.
— Ты не собираешься спать? — одна из дверей распахивается у самого моего носа, почти врезаюсь в нее. Не успеваю я отойти от этой неожиданности, как меня шокирует вид Дика.
Он голый. Абсолютно голый передо мной. Я даже теряю дар речи, не могу произнести ни слова в его присутствии.