Дикарь
Шрифт:
— Ты, долбанная стерва, — Мойра кидается на нее, но я успеваю схватить ее и поставить рядом со мной.
Вдруг слышится еще голос:
— Что в тебя, ради всего святого, вселилось, Кара?
Поворачивая голову, я вижу Рэнделла. В его взгляде океан невысказанных гневных чувств. Он подходит, берет Кару за руку и подтягивает к себе, рыча предостерегающе:
— Не смей так разговаривать с Заком. Он — наша семья.
Кара вырывает руку из хватки Рэнделла, ее глаза вспыхивают яростью, и она истерично выкрикивает срывающимся от злости голосом:
— Он не наша семья!
— Я все также хорошо понимаю, как и раньше, — произносит расстроено Рэнделл. — Теперь, даже еще лучше. Я думаю, тебе нужно покинуть мой дом и чем быстрее, тем лучше.
— Прости, что? — переспрашивает она. — Ты выставляешь меня за дверь?
— Я прошу тебя покинуть мой дом, пока ты не сказала то, о чем потом пожалеешь. Иди домой и отоспись, и может завтра до твоих глупых мозгов дойдет извиниться перед ними.
— Никогда, — шипит она, разворачиваясь на каблуках, чуть не падая, и направляется быстрым шагом на выход. Я замечаю, как Клинт следует за ней. Он перехватывает ее и заключает в свои объятия, но она отталкивает его. И бежит вперед, Клинт следует за ней. Я искренне надеюсь, что никогда в жизни не увижу этих сумасшедших.
— Прости, Зак, — извиняется Рэнделл. — Она много выпила, я не думаю, что она имела в виду то, что сказала.
Мойра отпускает мою руку, но я чувствую, как ее трясет всем телом. Беспокойство охватывает меня.
— Вам не нужно извиняться за ее действия и слова, Рэнделл. Ну, и кроме того, ее слова по большому счету верны.
— Ты что, это совершенно нелепо, — задыхается Рэнделл. — Ее слова были не больше, чем бред пьяной девушки.
— Тем не менее, — говорю я ему по-доброму, когда тянусь и легонько сжимаю его плечо. — Это не ваша вина, и не вам извиняться за ее поведение. А сейчас, если вы не против, мы с Мойрой, наверное, пойдем.
Мойра берет меня за руку, и мы переплетаем наши пальцы.
— Спасибо вам за вечеринку в честь Зака. Это было мило.
Я понимаю, что Мойра расстроена, и это самое доброе, что она может сейчас сказать Рэнделлу. Его взгляд наполняется горечью.
— Это была ужасная идея. О чем я только думал? Эти люди не твои друзья. Черт, девяносто девять процентов из них и не мои тоже.
— Все нормально, — заверяю я его. Этот прием был знаком приличия, приветствием.
— Прости, — еще раз произносит Рэнделл, его взгляд наполнен теплом. — Я просто хотел представить тебя всем. Я, правда, Зак, горжусь тобой. Ты единственный, кем я так горжусь из всей семьи. Это все.
Страх, который зародился у меня в сердце, грозит взять надо мной верх. Не было сомнений, что он говорит все честно. От его слов во мне просыпаются теплота, любовь, уважение и огромная благодарность за то, что он подарил мне замечательную возможность вернуться сюда, познакомиться с Мойрой. И теперь я отчетливо понимаю, что он еще один человек, по которому будет тосковать мое сердце…
Сильно.
***
Мойра сидит на мне, когда мы направляемся домой в роскошном лимузине. Ранее она нажала на кнопку, и стекло-перегородка автоматически поднялась, отделяя нас от водителя, затем она приподняла платье и уселась сверху,
Я, не раздумывая ни секунды, стягиваю вниз лиф ее платья, обнажая ее молочную кожу. Мойра оборачивает руки вокруг моей головы, проводя руками по волосам. Я поддразниваю ласками ее соски, то прикусывая губами, то посасывая напряженные вершинки.
Руками провожу по бедрам, собирая и приподнимая платье, пока не показывается белый крохотный кусочек шелкового кружева, который прикрывает ее киску. Оттягиваю тоненькую преграду в сторону и раздвигаю ее влажные складочки и внутренние лепестки, проскальзывая уверенно в ее влажность пальцем. Мойра выгибает спину и откидывает назад голову.
— Так прекрасно, — еле слышно бормочет она.
Стоны и слова, которые срываются с ее губ слишком тихие, чтобы удовлетворить мои потребности. Поэтому в следующий раз я толкаюсь в более жесткой манере и глубже. Она вскрикивает от удовольствия.
— А как тебе это? — я откидываюсь на сидение и наблюдаю, как палец скользит внутрь и наружу ее лона.
— Ох, черт… как же это потрясающе, — протягивает Мойра, затем я прибавляю еще один палец и трахаю ее двумя, она стонет, извивается под моими чувственными нападками, затем добавляю третий, ее стоны переходят во всхлипы.
Этого недостаточно. Я хочу слышать больше ее криков, склоняюсь в сторону, и ложусь спиной на кожаные кресла, придерживая Мойру свободной рукой за талию.
— Оседлай меня детка, — говорю, когда вытаскиваю из горячей узенькой киски пальцы. — Я хочу трахнуть тебя языком.
Мойра забирается на мою грудь, поддерживает платье руками, поворачиваясь в сторону перегородки, говорит:
— Зак, мы в пяти минутах от дома.
— Более чем достаточно, — заверяю ее, хватая за бедра и подтягивая ее к моему лицу.
Когда она распологается на уровне моего рта, я говорю голосом, который не терпит возражений:
— А теперь, опустись киской на меня, я хочу попробовать мою сладенькую девочку.
Опираясь руками о дверь, она опускается на мой рот. Я вытаскиваю язык, чтобы коснуться ее киски. Когда она полностью располагается на мне, я проскальзываю языком в горячее лоно.
— Оооохххххх, — Мойра громко стонет, когда начинает двигать бедрами в такт моим ласкам языка.
Я поднимаю руку и раздвигаю припухшие влажные складочки, получая неограниченный доступ к ее нежной розовой плоти и напряженному клитору. Мне нужен ее сладкий клитор между губами, если я хочу, чтобы она быстро кончила.
Втягивая и сильно посасывая его, чувствую, как он пульсирует под моими ласками. Провожу, поддразнивая языком, по ее влажности и погружаю язык в сердцевину ее киски. Мышцы ее ног напрягаются, низ живота подрагивает, и она кричит в наслаждении:
— О, черррттттт... я сейчас… сейчас… кончуууу.
Ее слова заставляют меня сильнее трахать ее лоно языком, увеличивая темп. Я провожу пальцем по ее влажным лепесткам, чувствуя, как мышцы на внутренней стороне бедер дрожат от возбуждения. Затем приникаю губами к твердой пульсирующей вершинке клитора и подразниваю ее, посасывая, в конце придавливая зубами.