Дикая любовь
Шрифт:
— Я же говорил тебе не трогать их, — холодно говорит Диего, опуская пистолет. — Я полагаю, это Хьюго сделал это с ее губой?
Изабелла дрожит, прижавшись к Хорхе, на ее руке запекшаяся кровь Хьюго. Она отшатывается от него, как только понимает, что упала на него, и Хорхе кивает, слегка побледнев.
— Так и есть. Похоже, она доставила ему неприятности, но, конечно, это не оправдание, — быстро добавляет он.
— Конечно, это не гребаное оправдание, — выплевывает Диего. — Одна девушка доставила ему столько проблем? Нет, ему нужна была причина. Надеюсь, она того стоила.
Диего проходит
— Убедись, что мы выплатим владельцам дома компенсацию за их ковер, — говорит Диего, осматривая лицо Изабеллы. — Не стоит быть грубыми с хозяевами.
По крайней мере, они живы. Это все, о чем я могу думать, пока лежу здесь, корчась от боли: мертвое тело всего в нескольких футах от меня, а мою сестру держит в руках человек, которого мы обе ненавидим и боимся больше всего на свете.
— Все не так уж плохо, — наконец говорит Диего. — Мне придется отложить ее продажу, пока ее раны не заживут, но человек, которому я планировал ее продать, сказал, что сможет встретиться на несколько дней позже, чем планировал, так что все может получиться. — Он отпустил ее лицо и снова повернулся ко мне. — Что касается тебя…
Изабелла открывает рот, чтобы что-то сказать, а я смотрю на нее, надеясь, что она увидит выражение моего лица. Я не думаю, что она скажет что-нибудь о ребенке, думаю, она придет к тому же выводу, что и я, но я также знаю, что она, скорее всего, в такой же панике, как и я, и в два раза чаще позволяет своему языку убежать от нее.
Диего тянется вниз, снова поднимая меня на ноги. Я не могу не вздрогнуть, а он смеется, как будто ему все это доставляет истинное удовольствие.
— Не волнуйся, — говорит он беззаботно. — Я больше не буду тебя бить. По крайней мере, пока.
Он машет Хорхе, который отводит Изабеллу в сторону, а затем подводит меня, чтобы я встала рядом с ней. Она тут же берет мою руку в свою, обе связаны одинаковыми узами, и я цепляюсь за ее пальцы, нуждаясь в чем-то, в чем угодно, лишь бы заземлить меня, не дать мне рассыпаться.
— Вы сделали из меня дурака, — жестко говорит Диего, глядя на нас обоих. — Ваша семья сделала из меня дурака. Или, по крайней мере, пыталась. Но я упорствовал. Я продолжал искать способы добиться того, чтобы семья Сантьяго поняла, что Диего Гонсалес — не тот человек, которому можно перечить. — Его глаза сужаются, когда он останавливается лицом к нам. — И теперь я преуспел.
— В чем? — Прошипела Изабелла. — Ты держишь нас здесь. Поздравляю. Ты захватил двух женщин и даже не сам, а отправил за нами своих головорезов. Ты большой и страшный человек. Но это не значит, что все кончено. Мой муж спас меня от укротителя невест. Муж Елены работал на чертов гребаный Синдикат. Думаешь, ты страшнее? — Она смеется, грубым, хриплым, гогочущим звуком, который я не уверена, что когда-либо слышала от своей сестры раньше. — Ты — ничто. И когда они придут за тобой, ты умрешь никем.
Она отшатывается назад, плюет ему в лицо, и я вижу, как Диего напрягается, как
Боль пронзает меня насквозь, от ее силы комната на время начинает плыть, и я падаю спиной на книжную полку. Книги падают на пол, и я падаю, а Диего стоит и смотрит на меня с беспечным выражением лица, в то время как Изабелла в шоке вскрикивает.
— Смелые слова от смелой маленькой девочки, — усмехается он. — Я не могу наложить на тебя руку, поскольку намерен продать тебя. Но это неважно. Даже лучше, я думаю. Ты сможешь выдержать удары. Я знаю кое-что из того, что делал с тобой укротитель невест, из тех историй, которыми он известен. Уверен, ты выдержишь боль и все равно выплюнешь ее мне в лицо, если только я не сделаю с тобой что-то по-настоящему ужасное, что-то, что сделает тебя непригодной для продажи, а я не хочу этого делать. Я не могу принять полную потерю.
Я смутно слышу, что он говорит, и страх ползет по моей коже, оседая в костях от тошнотворного осознания того, что это значит. Если он вымещает свою жестокость на мне, если он готов ударить меня, а не Изабеллу, потому что планирует продать ее, значит, он не намерен продавать меня.
Это значит, что у него на меня есть другие планы. Что-то, что, я уверена, будет гораздо хуже.
— Видеть, как твоей сестре больно, — продолжает Диего, сгибая руку, которой он ударил меня, — думаю, это ранит тебя сильнее, чем твоя собственная боль. И мне очень нравится смотреть, как ты стоишь, беспомощная, пока я причиняю ей боль, которую ты заслужила. Так что если ты хочешь пощадить свою хорошенькую сестренку, то держи свой хорошенький ротик на замке. Понятно?
Изабелла вдыхает, и, когда мое зрение проясняется, я вижу едва сдерживаемый страх на ее лице. Она медленно кивает, и Диего улыбается.
— Хорошо. Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. А теперь, если ты позволишь мне я закончу свои объяснения.
— Меня не волнует твой монолог злодея. — Я медленно поднимаюсь с пола, чувствуя, что каждая часть моего тела начинает болеть. — Просто скажи нам, что ты собираешься делать.
Диего испускает долгий, медленный вздох.
— Пожалуйста, заткнись, пока я не заткнул тебе рот. — Его темные глаза смотрят на меня, полные яда, который высасывает из меня воздух. — И то, что я дам тебе в рот, не будет тем, что ты захочешь получить в присутствии своей сестры. — Он смотрит на Хорхе.
К моему удивлению, на лице Хорхе нет выражения предвкушения похоти при мысли о том, что меня могут заставить сосать его член в качестве наказания. Его даже слегка тошнит от этой мысли, он на мгновение вздрагивает, но тут же одергивает себя, пока его босс не заметил этого. Это вселяет в меня надежду. Чтобы ни привело Хорхе к работе на Диего, ему, похоже, не нравится насилие над женщинами, он не хочет причинять мне боль, и уж тем более не хочет насиловать меня. У меня есть маленькая, бесконечно малая надежда, что это может сработать в мою пользу.