Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана»

Княжина Елена

Во взгляде Демона, направленном прицельно мне в глаза, читалась мрачная, пугающая решимость.

– И что вы сделаете с этим человеком? – с дрожью в голосе уточнила я, смутно догадываясь, каков будет ответ.

– Убью.

Это прозвучало так прозаично, что никто из присутствующих даже не отреагировал. Будто в кабинете ректора ежедневно замышлялись убийства юных лордов. Но мне было очевидно, что Карпов не блефует.

– Кавендиш… Но не Пит, он бы никогда… Это был Киван, – отведя взгляд в сторону, проговорила я. Кажется, я только

что подписала парню смертный приговор. – Он сказал… Сказал, что его дяде нужна лишь моя кровь. И что он планирует взять все остальное. Я решила оставить право выбора за собой.

Крестный резко, будто ножом полоснул, расчертил шагами кабинет. Удивительно, как комната после этого не распалась на две аккуратные половинки. Затем обернулся в сторону Карпова. Лицо Артура почернело от гнева.

– «Своими методами»?! – рыкнул каким-то чужим голосом ректор. – И как они, эффективнее моих?

– Как выяснилось, не очень, – спокойно ответил профессор.

– У тебя у одного всегда было влияние на Джину. Всегда, Андрей! И что теперь?

– Теперь… рукописи у нас, – Карпов потер напряженную складку между бровей.

– Только чудом!

– Да уж… Повезло, – сухо бросил Демон. Но его губы подрагивали, и маска хладнокровия была готова вот-вот слететь с лица.

– Если бы ты сделал свою работу как надо и нашел способ забрать у Джины рукописи…

– Если бы…

– Ничего этого бы не случилось! – окончательно перешел на крик крестный. – С Анной… С моей девочкой… Не случилось бы!

Карпов резко развернулся к крестному. Лицо белее снега. Черные глаза опасно сверкают. Смоляные брови соединены в одну кривую. Пожалуй, встреть я такого мага в темном переулке, отдала бы богу душу без всякого сопротивления.

– Без тебя знаю, Артур! Я должен был с этим разобраться! – рявкнул Демон срывающимся голосом. Потом тряхнул головой, будто отгоняя дурной сон, и продолжил спокойнее: – Это моя вина. Только моя. Достаточно.

– Анна могла… Она… – голос Артура тоже внезапно стал выше и забулькал в глубине горла. Никогда не видела его таким. – Моя девочка могла навсегда остаться в том снегу! Чем ты вообще думал?

– Чем-то не тем, – пробормотал Карпов и отвернулся к окну.

В необъяснимом порыве я подскочила со стула и направилась к Андрею. Будто никак не могла допустить, чтобы он хоть секунду ощущал вину из-за дурацкой истории с Джиной.

– Не смейте! – выкрикнула я, сама не понимая, к кому обращаюсь и что имею в виду.

Что не сметь? Ругаться? Обвинять? Я не успела больше ничего придумать и сказать. Да и шагов я сделала всего парочку. Потому что подурнело так резко, что перед глазами вмиг стало темно, словно я опускалась на глубину мутного озера. Да и ощущения были схожими. Я тонула, не в силах сделать вдох.

За секунду до того, как окончательно отключиться, я уловила знакомый аромат полыни и прикосновение горячих ладоней к моей талии. Демон подоспел первым, и я с облегчением бухнулась в его теплые, уютные руки.

***

Размеренная

качка успокаивала. Я будто лежала в лодке, оставленной дрейфовать на середине озера. Разве что было не твердо, а мягко – словно кто-то уложил меня на одеяло и хорошенько закутал. Я ровно дышала, притулившись щекой к чему-то уютному и теплому. Необычному и… живому?

Такой вывод мое выплывающее из потемок сознание сделало на основе одного факта: оно, то, к чему я прислонялась, дышало тоже!

Я потерлась здоровой скулой о гладкую ткань, и качка прекратилась. Мое странное нечто сделало глубокий вдох, ощутимо колыхнувшись под щекой. Одеяло сжалось вокруг меня плотнее… и вдруг сипло пробормотало:

– Заноза…

Качка продолжилась, но начало слегка «штормить».

Приоткрыла правый глаз. Знакомый высокий потолок с помпезной лепниной. Прохладный полумрак лестничного пролета. Чуть заросший щетиной подбородок, до которого я при всем желании не достала бы, а потереться щекой хотелось и об него. Любопытно ведь, мягкий или колючий?

Не в силах сдержаться – и явно по беспамятству потеряв всякий страх, – я выпутала руку из пледа, в который была замотана, и потянулась к парящему надо мной лицу.

Ух ты! Колючий.

– Что вы творите? – донеслось хриплое свысока.

На меня Демон старательно не смотрел, упорно идя вперед по больничному крылу. Ну, не хочет – не надо… Я и без того неплохо устроилась.

– Интересно же…

– Что? – совсем уж хрипло и недоуменно уточнил колючий во всех отношениях Демон.

– Думала, мягкая… Как тогда…

– Тогда?

Если он будет так хрипеть, совсем голос сядет. Или все-таки замерз он там, в снегу, без пальто?

– Когда клык… Я вас… Была мягкая… – сумбурно призналась я и, хорошенько подумав, добавила: – А знаете… Лучше забудьте.

– А вы лучше спрячьте ладошку в плед, – пробормотал Карпов голосом, уже больше походившим на свой, и увернулся от моих наглых пальцев, изучающих незнакомую растительность. – И идите обратно в обморок.

– Но я уже оттуда вышла! – несогласно помотала головой, пряча нос у него подмышкой.

– Совсем? – обреченный вздох.

– Совсем…

Мы дошли до медпункта, из которого на весь коридор разносился подозрительно гадкий аромат. Уж не тот ли чудо-настой фирменной рецептуры моей наставницы так «обнадеживающе» воняет? Своей смертью я с такими «опекунами» точно не помру…

Толкая дверь – и красноречиво морщась от вторгшегося в наши с Демоном ноздри ядовитого запаха, – Карпов все же нашел силы пробормотать:

– Чтобы мягкая была, вам следовало еще пару дней не приходить в себя…

И ехидно так ухмыльнулся. Явно посмеиваясь над моей неосведомленностью о характеристиках и темпах роста растительности на мужских щеках.

***

Мари вынырнула из зеленого газового облака, объявившего кабинет своими владениями, и стремительно захлопнула хрустальную чашу крышкой.