Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана»
Шрифт:
– Выпей, девочка. Сейчас!
Она права…
Сейчас.
Я вытащила палочку из-под подушки, рыкнула знакомое заклятье – самое первое, изученное в двенадцать лет, – и сделала круговой замах. Бессовестно выпуклый и чертовски ажурный. Чашка подлетела в воздух и исполнила опасный кувырок.
Картина застыла смоляным сгустком.
Мир притих, ожидая исхода этого странного танго двух дестинок.
***
Я хотела только отбросить в сторону. Туда, где зелье не смогло бы никому навредить.
Но Белинда
Почему-то сейчас я совсем не думала о смерти – такой близкой, такой реальной. Просто упрямо держала свой поток, схлестывая его с враждебным. Все мысли были о Мари. Вдруг ей еще можно помочь? Я должна поспешить… Надо только разобраться с этим недоразумением в чашке.
Я не сразу поняла, что держу сосуд в воздухе одна.
Что второго, сопротивляющегося мне магического потока больше нет.
Перевела взгляд на Белинду. На застывшем от удивления лице сияли черные, маслянистые капли. Они втянулись в поры, и кожа тренерши посерела и начала трескаться битым фарфором. Распахнутые глаза залило чернотой. Симпатичное морщинистое лицо стало тлеть, крошиться, осыпаться.
Белинда застыла хрупким каменным изваянием. Непрочной фигурой из песка. В ее глазах больше не было жизни. Одна пустота.
Дурнота овладела сознанием. Палочка выскользнула из рук и упала на пол.
Чашка тоже упала. На мои колени. Приземлилась аккурат в ложбинку меж двух ног. Но не перевернулась и свой убийственный груз не расплескала. Так и застыла, наполовину опустошенная, зажатая в моих дрожащих коленках.
Зачарованная зрелищем, я потянулась к чашке пальцами. Но в последний момент одернула руку: несколько капель смертельного зелья окропили ручку.
Похоже, это конец и для меня тоже. Судьба решила убрать с доски обе фигуры.
Скрипнула дверь, и тело дернулось в предвещающем истерику спазме.
Карпов замер на входе.
Его взгляд сам по себе мог убивать… Но больше было некого. С отвратительным хрустом Белинда рассыпалась на осколки, устлав ими пол.
– Тюльпан… это… не трогайте, – неповинующимся языком прошептала я, вонзив в мужчину перепуганные глаза.
Он подошел и чуть подрагивающими пальцами взял чашку за округлые бока, избегая ручки.
– Поставьте обратно. Вам нельзя!
– Все лучше, чем вам. Везение дестинок тоже не безлимитное…
Он кинул потерянный взгляд на Белинду и ошарашенно покачал головой. Сделал шаг от кровати. Еще один. Словно сапер, идущий по минному полю, он нес отравленный настой к раковине. Лишившись ограничителя на моих коленях, я задрожала всем телом так, что койка заходила ходуном.
– Успокойтесь, – пробормотал
Он обернулся и внимательно на меня посмотрел. Обласкал взглядом всю целиком, задерживаясь на каждой черточке. Будто хотел запомнить. Будто был уверен, что не донесет.
– И если что-то случится, пока я… Просто знайте…
– Не случится! Заткнитесь и вылейте эту дрянь! – хрипло проорала я, поражаясь собственной фамильярности.
Сказывалось напряжение. Наверное, оно. Или я сейчас не готова была знать ничего нового.
Я не дышала, пока он нес чашку к раковине. Не сделала ни вдоха, пока аккуратно выливал «тонизирующий чаек» в сливную трубу. И пока сыпал в нее заклятья, растворяющие магический след, тоже.
Вдохнула воздух, лишь когда Карпов обернулся, вполне живой, хоть и побелевший больше обычного.
Он облегченно улыбнулся.
Вдох и выдох.
Потом стер улыбку с лица – случай неподобающий.
И еще раз судорожный вдох.
– Дурацкая привычка, – с всхлипом, грозящим перейти в роскошную истерику, объяснила я палочку, валявшуюся на полу.
– Дурацкая, – согласился Карпов, и опять невольно улыбнулся.
– Вот видите, «Черный тюльпан» не считает, что вы достойны кары, профессор! – слезы потекли непрерывным потоком, щипая щеки и застилая плотной клеенчатой пеленой мир вокруг. – Значит, вы не заслуживаете смерти, что бы вы там сами о себе ни думали.
– И вы тоже, Анна.
Ошеломленный и напряженный, он присел на кровать с другой стороны. Стараясь не глядеть на груду серых черепков, оставшуюся от госпожи Боулз, горячими ладонями он протер мои мокрые щеки. Но суше они не стали – слезы так и продолжали набегать волнами. Я упоенно, не сдерживаясь, ревела, как последняя дурочка.
– И вы тоже… Что бы там ни думала и ни говорила Белинда, – уверенно повторил Андрей, как будто внушая мне эту мысль.
Или не как будто, а действительно внушая.
эпилог
Русская поговорка, которой с занудным фырканьем поделилась Джен, – о том, что «как встретишь новый год, так его и проведешь», – стала последней каплей для моей измученной нервной системы. Потому что конец декабря выдался кошмарным.
Начать с того, что я убила преподавателя. И, хоть была оправдана Малым Советом по всем статьям, но «осадочек» остался.
На том же заседании разбиралось дело двух учеников. Питера Кавендиша и Николая Раскова. Внезапно выяснилось, что проведение темных ритуалов и потрошение племенных свинов в стенах учебного заведения строго запрещено… Вика выступила свидетельницей, благодаря чему ей наказание выпало символическое. Сами «виновники торжества» на малый суд ожидаемо не явились, и были исключены заочно и единогласно.