Дикая Охота

Афанасьев Роман Сергеевич

— Жив? — крикнул он. — Идти можешь?

— Порядок, — рявкнул в ответ Кобылин, стараясь не обращать внимания на гул в ушах, которые заложило от выстрелов автомата.

Рядом просвистело несколько пуль, и Борода тут же дал пару очередей вниз. Потом обернулся к Кобылину.

— В машину, быстро! — скомандовал он.

— А ты? — спросил охотник, трогая кобуру, в которую он успел на бегу спрятать пистолет.

— Прикрою.

Кобылин кивнул и спрыгнул с забора. В Грише он не сомневался — раз говорит, что надо отходить, значит, надо. А у него есть план — глупое самопожертвование редко входит в планы настоящих охотников.

Упав

в мокрый сугроб, Алексей перекатился, вскочил на ноги, задрал голову и успел увидеть, как Борода широко размахнулся, швырнул что-то в сторону цеха и тут же кулем свалился с забора. Кобылин подбежал к Грише, ухватил его за локоть и помог подняться. В тот же миг за забором ударил громовой взрыв. Земля под ногами дрогнула, забор качнулся, стряхивая пыль, и полуоглохший Кобылин присел.

Борода, не обращая внимания на взрыв, забросил автомат за спину, толкнул друга в сторону машины, у которой мялся Вадим, и побежал вперед. Кобылин, пошатываясь, последовал за ним, борясь с желанием прижать руки к ушам.

— Перебор, — пробормотал он, — это уже слишком…

У машины он остановился и обернулся. Из-за забора поднималось зарево — там начинался самый настоящий пожар, и языки пламени уже выглядывали из-за бетонных плит.

— Это еще что? — рявкнул Кобылин.

Борода, распахнув водительскую дверцу, крикнул в ответ:

— Я там еще зажигалку оставил! Быстро в машину!

Кобылин не стал упрямиться — Вадим уже умудрился втиснуться на заднее сиденье, где лежало тело Веры, все еще сохранявшей облик оборотня. Заняв пассажирское место, Кобылин глянул еще раз в сторону забора, не отнимая руки от пистолета под мышкой.

— Порядок, — бросил Гриша и сунул автомат назад, Вадиму. — Рвем когти.

Двигатель «шестерки» работал на холостом ходу, и Грише не пришлось долго возиться. Переключив передачу, он с места бросил машину вперед под скрип покрышек, и Алексея швырнуло на спинку сиденья. Борода заложил крутой вираж, и белая «шестерка» нырнула в боковой съезд. Зарево исчезло, мукомольный завод скрылся из вида, и только тогда Кобылин медленно выдохнул.

— Ну ты силен, отец, — сказал он, вжимаясь спиной в мягкую спинку кресла.

— Старые запасы, — отозвался Борода, лихорадочно вертя баранку. — Знаешь, эти штуки достать гораздо проще, чем патроны к твоей сраной «беретте». Не говоря уже о немецком дробовике.

— Предупреждай в следующий раз, — пробормотал Кобылин, — когда решишь устроить маленькую войнушку.

— Ладно, — отмахнулся Гриша. — Предупрежу. Куда сейчас, к тебе?

— Ко мне, — неожиданно подал голос Вадим. — Я ее спрячу в подземелье, пока все не утрясется. Там нас никто не найдет. А подземники смогут ее немного подлатать.

— Отличный ход, — признал Борода. — Леха?

— Возражений нет, — буркнул тот в ответ, хотя предпочел бы действительно засесть у себя дома. — Сплавим ребят и займемся разведкой. Нам с тобой надо узнать, что за чертовщина творится. Это не просто гнездо нечисти, там целая бригада вооруженной братвы.

— Разберемся, — бросил Гриша. — Есть зацепочки. А теперь пригнитесь и не отсвечивайте.

Борода переключил передачу и вдавил в пол педаль газа. Белый «жигуленок», завывая движком, как взлетающий истребитель, вырвался на широкое шоссе, подрезал неосторожную «Хонду» и рванул вперед, оставляя за собой кудрявый дымный след выхлопа.

* * *

В этом месте не было ничего необычного. Длинный жилой дом, рядом еще один, и еще — обычный

вид городской улицы. Через дорогу — высотные административные здания со стеклянными фасадами, где когда-то ютились советские служащие, а теперь ютятся офисные наемники капитализма. Отвернувшись от него, Кобылин снова взглянул на жилой дом, задумчиво рассматривая длинные ряды одинаковых пластиковых окон, белевших неестественной новизной на сером фоне старых кирпичей.

В стене виднелась обычная подъездная дверь, над которой, правда, кто-то соорудил навес на столбиках, под которым мог разместиться десяток человек. Железная урна, вся в черных пятнах затушенных сигарет, глухая железная дверь, над ней крохотная, едва заметная вывеска «Октопус». Слой грязи у двери, в котором отпечатались десятки следов. Вот и все. Подъезд, конечно, не жилой — вход для жильцов с другой стороны дома. А этот ведет в нежилые помещения на первом этаже и в подвале. Вон точно такое же соседнее крыльцо, облагороженное огромной зелено-фиолетовой вывеской «Салон Стиля». Не парикмахерская, не маникюр с педикюром — Салон! Но с этими, по крайней мере, все ясно.

— Ты уверен, что это здесь? — тихо спросил Кобылин у Григория.

Тот кивнул. Он мялся рядом с товарищем, топтался по талому снегу, уныло поглядывая на железную дверь. Лохмы, как водится, торчком, борода лопатой, любимый кожаный плащ щегольски распахнут, демонстрируя объемистое чрево, обтянутое черным свитером.

— Лех, может, не надо? — удрученно прогудел Борода. — Ну его к бесу, а?

— Надо, Федя, надо, — тихо отозвался охотник. — Ты же сам ныл, что мне пора выходить в свет и потихоньку налаживать контакт с другими охотниками, чтобы окончательно не одичать.

— Ну, — буркнул Борода. — Так я про контакт…

— Ныл? — строго спросил Алексей. — Получай.

Кобылин сунул руки в карманы своей новенькой кожаной куртки, нащупал сквозь подкладку «глок» за поясом. Отросшие волосы скатывались на воротник и грозили со временем переползти на плечи. Алексей мотнул головой, отбрасывая с глаз непослушную прядь.

— Пошли, — коротко бросил он и направился к двери.

Внутри, вопреки его ожиданиям, оказалось светло и чисто. Над головой светила одинокая яркая лампочка. Стены лестницы, спускавшейся в подвал, были обшиты светлыми деревянными досками, ступеньки надраены так, что блестят. Грязных следов на них совсем немного, и они едва заметны — все гости, судя по следам, тщательно вытирали подошвы о брошенную у самого входа тряпку. Кобылин не стал нарушать традицию — вытер ботинки и лишь потом двинулся вниз.

В самом низу его ждал сюрприз — небольшой коридор. Направо — широкая деревянная дверь с вырезанными узорами, из-за которой слышалась приглушённая музыка. Прямо — узкая белая дверь с характерным изображением писающего мальчика. Налево — самая обычная железная дверь, выкрашенная черной краской.

— Нам туда, — спускавшийся следом Гриша с мрачным видом махнул рукой. — Налево.

Кобылин послушно потянул на себя тяжелую железную дверь и шагнул в темный проем. Высокий потолок, гладкие деревянные столы, сколоченные так грубо, что сразу понимаешь, что это сделано нарочно, просторный зал. Здесь было темно — в потолке горел лишь один мутноватый плафон. Справа у стены виднелась стойка — не барная, а такая, какая бывает в магазинах. Стол с кассовым аппаратом и пара стеклянных морозильных шкафов, внутри которых красовались подмороженные бутерброды и коричневые комки какой-то сладости, липкие даже на вид.