Дикие сердцем

Клейтон Виктория

— Кажется, еще Ларошфуко сказал, что если смотреть на любовь со стороны, то она похожа на ненависть.

— А Овидий заметил, что любовь — это разновидность войны. Скорее всего, наши желания вызваны необузданным эгоизмом… Между нами ничего не было. Он был влюблен в другую женщину, а я старалась справиться с чувствами всеми доступными способами. Я испробовала все: пила; писала стихи о любви; переспала с Гаем. В конце концов, именно интрижка с Гаем оказалась наиболее эффективным лекарством.

В этот раз мое изумление было искренним:

— Как тебя понимать?

— Гай заставил меня волноваться о другом… Я спала с ним лишь однажды. Гай преследовал меня неделю, обволакивал комплиментами и беззастенчиво

льстил. За мной никогда никто не ухаживал подобным образом. Я чувствовала себя одинокой, покинутой и от всей души желала забыть обо всем. Кроме того, я была невинной девушкой и хотела поскорее лишиться девственности. Я подумала: какого черта, что я теряю? Думаю, что Гай сделал все правильно. Я была слишком неопытна, чтобы оценить его умения, но возненавидела себя за то, что случилось. Я чувствовала себя так, как будто была жестоко отброшена на огромное расстояние от всего того, что любила, от всего того, во что верила. Гай нежно целовал меня и говорил, что я была необыкновенно хороша и доставила ему невероятное удовольствие. Он говорил искренне, с энтузиазмом. Мне же хотелось выть от отчаяния. Я подумала, что чувствовала себя так плоха лишь потому, что это был мой первый сексуальный опыт.

Я сказала себе, что должна выбросить из головы старую любовь и посвятить всю себя без остатка новому чувству. Кроме того, Гай был самым привлекательным мужчиной на много миль вокруг. Но у меня ничего не получилось. — Прим посмотрела на меня. В ее глазах затаилась усмешка. Я не понимала, она смеялась над собой или над Гаем. — Гай неожиданно уехал в Шотландию в гости к родственникам. До его отъезда мы строили грандиозные планы. Я с нетерпением ждала его возвращения. Местные парни приглашали меня составить компанию на ежегодном охотничьем балу. Но я отвечала, что появлюсь там лишь вместе с Гаем. Я убедила отца увеличить мое денежное довольствие, чтобы я смогла купить билеты для нас обоих. Время шло невероятно медленно. Я вся превратилась в ожидание.

Мне не терпелось похвастаться победой над самым привлекательным холостяком в Южном Дорсете. До этого момента моя репутация оставалась незапятнанной, чистой как слеза. Я купила новое платье, в котором выглядела удивительно стройной и красивой. В модном салоне в Торчестере мне подстригли челку и завили волосы. — Прим снова засмеялась. — Помнишь эту ужасную моду? День шел за днем. Я не отходила от телефона, потому что боялась пропустить звонок. Чертов телефон все никак не звонил. Отец сказал, что заплатил за билеты, и настоял на том, что подвезет меня. Я вошла в зал с замиранием сердца, чувствуя себя разгневанной и несчастной одновременно. Первым, кого я увидела, был Гай. Он мило ворковал в углу с Таней Хэйтроп. Чувство унижения, которое я испытала, трудно передать словами. Остаток вечера я провела в одиночестве, отбиваясь от пьяных ухаживаний Джеффри Сирла.

— О, Прим, какое это мучение — быть молодой и неопытной!

Прим согласно кивнула.

— Это все было… Я плакала часами и долго не могла избавиться от наваждения. Гай вконец обнаглел — он попытался подобраться ко мне еще раз. Это произошло спустя пять лет после случая на балу. Он выглядел настолько потерянным после того, как я послала его куда подальше, что мне не удалось сдержать смех. Это обескуражило Гая еще больше.

Я тоже засмеялась. Рассказ о юношеских страданиях тронул меня до глубины души. В то же время я понимала, что Прим хочет предостеречь меня, чтобы я не попалась в ловушки, расставленные Гаем. Холодный ветер поднял искры и горящие куски картона высоко вверх, угрожая самому существованию хижины. Мы разгребли поленья из центра костра и собрали вещи в корзину. Спасительный дождь затушил тлеющие угли. Прим должна была уходить. Она пообещала заменить Свитена, который лежал в постели

с тяжелой простудой. Ей предстояло провести урок библейского чтения.

— Это пустая трата времени. Только миссис Морис и Том Брауз приходят послушать. Каждый из них знает Библию от Бытия до Откровения назубок. Им нравится демонстрировать свои знания друг перед другом. Но Свитен просил так жалобно, что я не могла отказать. Берил могла бы прекрасно справиться, но по понедельникам она гладит облачение Свитена и другое церковное тряпье. Кажется, в Книге Плач Иеремии говорится о злоключениях, страданиях и горечи. Это точь-в-точь о Берил.

— Боюсь, что плохо знаю этот раздел. Это мне нужны уроки по изучению Библии больше, чем кому бы то ни было. Но… — я запнулась и быстро добавила: — Я хочу пораньше лечь, чтобы чувствовать себя свежей завтра утром.

— Мы заканчиваем в восемь. Как рано ты собираешься ложиться? Нет, нет, я просто пошутила. В твоем присутствии я бы не смогла сохранять серьезное выражение лица. Представляю, как миссис Моррис с триумфом говорит: «Извините меня, мистер Брауз», и не могу удержаться от смеха.

Мы вернулись в коттедж, вымыли чашки и в сопровождении собак направились к телефонной будке. Прим и Бальтазар пошли в Ярдли Хауз, в то время как я пыталась убедить Хлою спокойно Меня ждать, Лежа на зеленой траве. Одно из стекол в будке было выбито. Дождинки попадали мне на спину. Кто-то прилепил кусок Жевательной резинки к телефонной трубке. Набирая номер, я старалась держать трубку как можно дальше от лица. На том конце линии долго никто не отвечал, слышались только протяжные гудки. В тот самый миг, когда я уже собиралась уходить, Виола наконец взяла трубку.

— Алло!

— Здравствуй, дорогая. Это я, Фредди.

Некоторое время Виола молчала, а затем сказала изменившимся голосом:

— А, это ты, Марджори. Как поживаешь?

— Это Фредди! — произнесла я громче. Жевательная резинка оказалась в опасной близости от моих губ. — Я получила твое письмо и хочу сказать, что обо мне не стоит беспокоиться. Отправляйся во Флоренцию с Джайлсом, ни о чем не переживай. Мне нравится здесь. Дорсет — самое странное и прекрасное место из всех, где я побывала. Жаль, что ты не видишь эту красоту…

— Хорошо. Понятно, — голос Виолы звучал странно, как бы издалека и без эмоций. — Рада, что ты довольна… — пауза. — Извини, Марджори, я не могу сейчас разговаривать, — Виола делано рассмеялась. — У меня гости…

В ту самую минуту, когда я поняла, что Виола собирается сказать, раздался шум борьбы и крик Виолы:

— Нет, отдай немедленно!

В трубке раздался мужской голос:

— Фредди! Это ты? Что за черт, во что ты играешь со мной? Где ты?

Я выронила трубку и будто зачарованная смотрела, как она размеренно качается на длинном шнуре. Голос Алекса приглушенно звучал в тесноте телефонной будки. Я оцепенела — это был шок. Немного придя в себя, я с силой повесила трубку, выскочила наружу, хлопнула дверцей и бегом помчалась к коттеджу. Действительно, какого черта я играю с Алексом? Эта мысль не давала мне покоя.

Сердце билось так сильно, что я едва не потеряла сознание. Я была в ужасе. Но почему? Нас с Алексом разделяло расстояние в сотни миль. У него не было ни малейшего шанса проследить, откуда был сделан звонок. Не так давно с этим мужчиной я собиралась провести остаток своих дней, но сейчас звук его голоса пугал меня, словно это был голос самого Сатаны, который раскрыл дверь в преисподнюю и приглашал меня прыгнуть в кипящее варево.

Я вернулась в Заброшенный Коттедж. Деревья махали ветвями и стонали, уклоняясь от порывов холодного ветра. Вдалеке раздался отрывистый лай лисицы. Я чувствовала себя разбитой, изможденной и злой одновременно, но не могла понять, на кого больше злюсь, на Алекса или на себя…