Дикий голубь

Курин Юрий

Суперответственность брата раздражала его до мозга и костей. Коля научился читать последовательность действий старшего и возможно предугадывать очередной ход, но почему у него возникает потребность делать наоборот. Коля не задаётся таким вопросом. Он вообще не задаётся никакими вопросам, а нужно лишь то, что само привалит. А объясняется всё просто; просто он ещё не работал в таком напряжённом режиме, а психовал от усталости, от невозможности воспротивиться, от лени. А тут ещё кипяток!

Но перечить брату, только

дороже себе. Помниться Коле, как Олег однажды так ему накостылял, что у Коли вылетело из головы то, за что это он его так. И вместо того, чтобы осознать, он затаил обиду. Она созревала день ото дня, месяц от месяца, год… Коля уже не помнил насколько давность, принёсшая ему обиду, исчерпала себя как ветхая древесина, пролежавшая в сырой земле не один десяток лет. Закравшийся дух мести безобидным котёнком, вырос в зрелого тигра и начинает грызть. Он грызёт Колю, потому что Коля бездействует, Коля ничего не предпринимает, Коля лопух.

Почти ежедневное упоминание таким обидным выражением, выводит того из себя. Колит под лопаткой, стучит в височках. Слезятся глаза от пущенного тумана – а обида-то растёт.

Но время не пришло, и не приходило, и ему больше ничего не оставалось, как взять и убраться в сторожке. Бормоча под нос ругательства Коля вдруг понял, что они только портят настрой и так плохого настроения. Ветки веника сыпались под нажимом, прибавляли работы и уничтожали…

Олег же не меньше был возмущён поведением брата. Ведь был же он когда-то нормальным. Или нормальным его нужно считать таким, какой он сейчас есть?

"Нет! Бред! Однозначный…"

"Какой есть. Ешь…"

"Ого-го-го, по-легче! Брат всё-таки…"

"То-то и оно!"

Был же когда-то белоснежным, хрустящим как первый снег, под прихватившем только что морозцем землю. Великолепное начало! Затянувшееся рождение ангела! Но тут смерть отца, а вскоре и матери. А он продолжал играть на солнышке и пускать в глаза зайчиков.

Он стал другим, когда Олег вернулся из армии. Нет, перед самой повесткой он почувствовал под коркой предательское течение, скрывающееся ещё в неведомом ему подсознании избалованного братишки, но не воспринял это всерьёз. Два года отсутствия, перевернули не только страну с ног на голову, но и младшего бесёнка. От белоснежника остались еле заметные кусочки в области подмышек, шее и пояснице. Остальное изменилось до неузнаваемости. Олег и сам-то после армии покутил, не дай кому повторить такое. Но то было в целях стряхнуть пыль. Пыль смывалась сорокаградусным растворителем и сошкабливалась…

Да чем только не сошкабливалась! И кем!

Вопрос оставался открытым, большим и жирным. Олег не боролся. Только искал и не находил…

А тот, как малое дитя, оторвали от мамкиной сиськи – ноет по любому капризу, лишь бы не работать. Лишь бы оставаться маленьким и чтобы его нянчили и сюсюкались, хвалили и лелеяли. И всё время

помогали, кто чем сможет, кому что не жалко. Но то, что брат такой, отчасти он и сам виноват. И он знал, и понимал это.

"Тебе нужна помощь – я готов помочь. Запрыгивай ко мне на спину, я тебя подвезу. Тяжёленький! Ну как, удобно? То-то же! Чего молчишь, пригрелся?! А тебе куда? Как куда мне – мне по своим делам! И тебе туда же! Странно! Хорошо, давай я тебя подвезу, куда тебе надобно, а потом по своим делам отправлюсь. Вот развилка, куда – направо, или налево? Выбрать самому?! Да ты толком можешь объяснить и показать свою дорогу? Что значит всё-равно?! Ну слезай, слезай паршивец… Ты посмотри на него какой наглец! Пристроился, понимаешь и всё ему ни почём! Пошёл вон! Я сказал вон, тунеядец!"

Узнаёте?!

Тихо вышагивая, рука сама, чисто машинально потянулась к карману с пачкой сигарет. Олег даже не заметил, как прикурил и глубоко-глубоко затянулся. Через несколько шагов он почувствовал лёгкое головокружение и тошноту, а по пальцам ощущался жар. Сначала он подумал, что его тошнота связана с неприязнью на родного брата, а потом дошло, что это обычное и нормальное явление называемое "НИЧЕГО СЕБЕ, ДОЛГО НЕ КУРИЛ". Или "НИЧЕГО СЕБЕ, ПРИКУРИЛ". Или "ХЛОПТИ-ЁПТИ, ОП ЦА-ЦА. ПРИКУРИЛ ЦИГАРКУ Я." Или… или так можно до бесконечности. Не в том смысл.

Олег считал дни воздержания от никотина; каждый день как ступенька и чем больше, тем выше ступень. Это арифметика, и кажущееся бесполезным перебор цифр, в некоторой степени отвлекает.

"Отвлекает?"

"Нет! Скорей наоборот. Вовлекает!"

"Интересно! И как?"

"А так, счёт не терпит приблизительности… Остаток и тот не внушает доверия…"

"О как! Серьёзно у тебя…"

"А то! Не шути…"

Только что выпитое кофе, лишь прибавило соли к сладкому десерту. Это как в кашу из грибов, добавить добрую щепоть сахару, перемешать и поставить на стол в паре с молоком, парным. Вдруг опомнившись, ты остановился. Горячее щекотало ноздри, но вкусовые рефлексы не срабатывают. С ложки капает густая, светло-коричневая масса.

"Бя-е-е-е!"

Ало-красный фитиль радовал зелёные глаза Олега, но поняв, что он делает, был разочарован.

Разочарование не приходит одно; неудовлетворённость в чём-то одном, обязательно притягивает к себе точно такое же другое. В куче они сильнее, изворотливее, с натиском при нападении.

–Ну не одно, так другое,– сам себе проговорил он.– Что за день-то сегодня такой!

Вдоволь полюбовавшись ярким огоньком между пальцами, он затянулся так сильно, что в глазах замаячили вспышки ярко-жёлтых зайчиков; голова приятно закружилась. Олег задержал дыхание, а выпустив его, как-то ссутулился – постарел что ли, бросил сопротивляться и удерживаемые за поводья лета, понеслись сломя мордатую башку не видя пути.

Конец ознакомительного фрагмента.