Дикий опер
Шрифт:
– Ты где, Али? – спрашивал младший Занкиев старшего. – Что с тобой? У тебя все в порядке?
– У меня все в порядке, брат, – отвечал старший младшему. – Но два часа назад со мной произошла странная история. На Тверской-Ямской мой «БМВ» остановила полиция и заставила выйти из машины. Меня поставили лицом к капоту и обыскали карманы в присутствии понятых. Брат, эти шакалы подкинули и нашли в моем правом кармане пакетик с белым порошком. Я клялся, что он не мой, доказывал, что меня подставили, потому что я с Кавказа, но меня увезли в дежурную часть какого-то отделения полиции Центрального округа, составили протокол и посадили в камеру. Через
– Я хорошо понимаю, брат, – сказал Занкиев-управляющий. – Я очень хорошо все понимаю. Я перезвоню тебе, брат.
Он захлопнул телефон и спрятал его в карман.
– С ним все в порядке? – встревожился Антон. – У вас пропал с лица загар.
Ни слова не говоря, тот сделал презрительную мину и, отшатнувшись от того места, где стоял, повернулся к следователю спиной.
– Идите ко мне, Занкиев, – громко, убивая и без того мертвую тишину фойе, приказал Копаев. – Я не закончил с вами. Или хотите сесть на заднее сиденье моей машины?
Он видел эту муку подчинения, отражавшуюся от лица управляющего, как от зеркала. Это было не просто неприятно. Занкиеву было невероятно стыдно подчиняться и подходить к следователю, словно решившая вдруг повиноваться вышедшая из-под контроля собака. И Антон, чтобы это видели все, сократил расстояние между ними до критического.
– Вы, кажется, обладаете недюжинной фантазией? – опер пожевал губами. – В стране эльфов троллям чудить опасно. Запомните это, управляющий. И никогда более, вы слышите – никогда – не начинайте разговор со мной с вопроса. Только с приветствия. С улыбки. С радости на лице. С удовольствия на нем. На кафедре философии МГУ есть такой профессор – Лейников. Вы его, скорее всего, не знаете. Так вот он утверждает, что глупость – это дар божий, но злоупотреблять им не следует. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
На входе, перед зеркальной вертушкой, Антон повернулся и на этот раз громко сказал:
– Завтра в десять часов утра я жду вас в своем кабинете. Номер кабинета спросите у Залимхана Тадиева.
Он вышел, сунул в рот новый пластик жвачки и вернулся в фойе. Картина, представшая его взору, Антона позабавила. Управляющий только что закончил нажимать на своем телефоне кнопки и снова собирался куда-то звонить.
– Я забыл, Занкиев, не суетитесь. С Тадиевым тоже все в порядке, просто он сейчас в Турции. Впрочем, если вам легче дозвониться до него, нежели поинтересоваться номером моего кабинета в Следственном комитете, звоните.
И вышел. Нельзя следователя Следственного комитета ловить в коридоре гостиницы, как полового, и требовать отчета о проделанной работе. Нельзя. А с оперуполномоченными Управления собственной безопасности МВД так поступать и вовсе не следует.
Глава 4
Заколдованный круг имен, фамилий и адресов. Губернатор Мирнской области, приехав на пару суток в Москву, окутал свое присутствие в столице плотно сотканной паутиной лиц, не имеющих к его присутствию в столице никакого отношения. Удивляться было нечего, ибо чем выше статус объекта преступления, тем шире круг подозреваемых. Это бесспорная истина, открытая Копаевым давно. С тех самых пор, когда он впервые ступил на крыльцо здания ГУВД в Екатеринбурге.
Еще
Губернатора невозможно ограбить. Например, его нельзя избить в темном переулке, отобрав сотовый телефон и портфель с планом строительства дорог в области. Нельзя прирезать в пьяной бытовухе, потому что тот если и пьет, то, как правило, лишь в компании председателя областного суда, начальника ГУВД области да пары министров. И предполагать, что это председатель Мирнского областного суда, не выдержав пьяных оскорблений, чиркнул складным ножом по горлу губернатора, по меньшей мере, несерьезно.
В «Потсдаме» (Антон проверил) на момент умерщвления губернатора, помимо Резуна, находились: президент сотовой компании «Энком» (гуляющий с бабами и сорящий деньгами, как фантиками), управляющий банком «Зеро-банк» (тоже без охраны и тоже с проститутками) и многие другие, у кого по определению наличных было больше, нежели у руководителя дотационного региона страны. Между тем бумажник Резуна, демонстративно брошенный посреди комнаты, был вывернут наизнанку, и все, что там к моменту прибытия Тоцкого оставалось, это фотография жены и любимой собаки. Кейс, обнаруженный Колмацким, был пуст.
Получается, следователь должен был увериться в том, что Резуна ограбили.
Но именно по этим установленным фактам Антон догадался об обратном. Резуна не грабили, его просто «убирали» с дороги. Если в кейсе перевозилась взятка из Мирнска на предстоящее заседание кабинета министров и убийцам это было хорошо известно, тогда зачем выворачивать кошелек губернатора? Чтобы добавить мелочь к миллионам из портфеля и обогатиться еще тысяч на десять рублей? Да и цепь, позабытая на трупе, стоила гораздо больше той мелочи, что нашли в кошельке. Человек, резавший горло Резуну, вряд ли побрезговал бы потом ее снять.
Серая пятиэтажка, чье состояние уже прямо свидетельствовало о том, что стоять ей здесь и позорить столицу осталось недолго. Антон поднялся на второй этаж и занес над дверью руку. Дернул автоматически в воздухе, как человек, с детства пораженный ДЦП, и замер. Меж косяком и створкой, обделенной какими-либо излишествами, включая даже дерматин и второй замок, виднелась щель. Копаев воткнул в дверь палец и слегка надавил. Створка открылась.
Они начали здесь, в коридоре. Это вне сомнений. Вот левый ботинок Тарзана, вот обе туфли Зины. И лежат они так, словно их сбрасывали с ног движениями, коими вратарь выносит мяч в поле. Защелкнуть замок времени уже не было. Антон пошел по следу, удивляясь этапам раздевания. Вот блузка Зины (скорее всего, Зины), рядом – трусы Тарзана (во всяком случае, так думалось, что Тарзана). А чуть поодаль – брюки Тарзана. Нечего и удивляться тому, что дверь не заперта, коль скоро трусы он успел снять вперед брюк. Очень, очень хочется посмотреть на этого Копперфилда.