Дикий урман
Шрифт:
– Полно таскать. И с этим до ночи не управиться. Ты, где верш больше, отгороди затончик, садок устрой. Туда всю рыбу. А горячка пройдет, перечистим.
Росин развесил готовую к сушке рыбу на вешала и, забрав нож, ушел к вершам.
Федор чистил карасей каменным скребком. Приладился и к этому инструменту. Одного за другим отбрасывал вычищенных карасей.
«Ха-ха-ха!» – закричали над вешалами чайки-хохотуньи, метя поживиться чужой добычей. Федор запустил в них палкой, и стая врассыпную.
Росин,
Отгородил. Подцепил деревянным багром ближнюю вершу. Дернул… Не поддалась, будто зацепил за корягу. Снял рубаху и прыгнул в воду. Нет, не коряга, действительно верша. Но такая тяжелая, даже в воде не поднимешь. Катком выкатил ее на берег. Она – как длинная, сплошь набитая рыбой корзина. Того гляди, лопнет. Выпустил рыбу в садок, выкатил вторую, третью… еще и еще перекошенные от рыбы верши. Из последней выпустил не всю, набрал в корзину и притащил Федору.
– Густо карась прет, – радовался Федор. – Из веку его тут не ловят.
– Скоро надо бы план работы составлять. Смету на новый год… А я тут с карасями занимаюсь. Распределят деньги по другим статьям, оставят на все воспроизводство крохи.
– Что же, начальство не знает, сколько денег надо?
– Знает… Другие расходы есть. Каждый год из-за сметы войны… Поставят прошлогоднюю сумму, вот и топчись потом на месте.
Росин снял с вешал связку рыбы.
– Не хватит ей сохнуть?
Федор взял пару карасей и постучал один о другой.
– Как сказывал? Гремят – просохли как надо. Эти, слышишь, что лучина.
Росин принялся складывать сушеных карасей в большой плетеный короб, подвешенный к толстому суку кедра, чтобы не забрались мыши.
– А не уйдет время урман-то под соболей смотреть? – озабоченно спросил Федор.
– Не уйдет! – Росин невесело усмехнулся. – Времени у нас теперь на все хватит… А для обследования вторая половина лета даже лучше.
…Через несколько дней короб был полон сушеной рыбы.
– Сейчас бы с удочкой посидеть. Поймать хоть одного такого карася на крючок. Жалко, ни крючка, ни лески, а то бы попробовал.
– Слышь-ка, никак гром? – насторожился Федор. – Этого еще не хватало. Неужели дождь? Сколько рыбы пересушивать придется. Лабаз делать надо, с крышей.
– Да, лабаз капитальный нужен… Я здесь не так далеко видел – елки хорошо стоят: все рядом и почти ровным кругом. И сучья толстые. В общем, как раз для лабаза.
– Вот там и делай.
На высоте примерно в два человеческих роста на прочные сучья Росин уложил толстые жерди, надежно прикрутил их к стволам ивовым корьем и прутьями. На раму из толстых жердей положил настил из жердей потоньше.
Федор оставил на время рыбу и лыком сшивал куски бересты для крыши лабаза. Делал он все
Росин то и дело слезал на землю, взяв в пук ветки, обхватывал сплетенной из лыка веревкой и, опять забравшись по сучковатому стволу, втягивал наверх, на настил. По бокам настила росли плетеные, как украинский плетень, стены лабаза… Хоть и длинен в эту пору северный день, но вот уж и тени во всю поляну и сумрак в чащобе. А крыша только начата.
Федор рогулькой подвинул горшок к углям.
– Уж который раз стынет уха. Вот, думаю, придешь, вот придешь, а ты все там. Поел бы.
– Думать, Федор, о еде не хочется. Все рыба, рыба, все пресное, пресное! Хоть бы одну солинку! Ведь так и загнуться можно.
– Помаленьку привыкнем. Другой старик хант и по сю пору соль не признает, а покрепче нас с тобой. Будешь, что ли, есть?
– Доделаю лабаз и буду. Теперь уж немного осталось…
Совсем потух день. Росин втащил на крышу последний кусок бересты. Укрепил, слез и, пошатываясь, побрел к костру.
– Федор, а ведь дождь собирается.
Федор посмотрел на луну.
На неяркий диск мохнатыми клочьями наплывали края низкой тучи.
– Похоже.
– Придется рыбу в лабаз таскать.
– Совсем с ног собьешься. На вот, выпей чаю. С брусничным листом. Малость силы прибавит.
И опять цеплялись за сучья усталые пальцы, опять, взобравшись в лабаз, Росин перебирал руками веревку, теперь уже втаскивая корзины с сушеной рыбой.
В полной темноте последний раз сбросил он пустую корзину, спустился на землю и, едва дойдя до костра, рухнул на осоку рядом с Федором.
– Поешь, Вадя. Ты же сегодня весь день не евши.
– Нет, Федор, завтра. Давай я тебя в шалаш затащу – и спать. А то ведь тут комары сожрут.
Кое-как заткнув вход травой, Росин вытянулся на сене… Но сон пропал. Болели натруженные руки, ломило уставшие от лазания ноги. В темноте не за что было зацепиться глазу. За нетолстой стенкой шалаша шуршали листьями мыши.
«Что подумает Оля, не получив письмо?… Начнут искать – не найдут. Матери сообщат: погиб или пропал без вести. А ей ведь никто ничего не скажет… И хорошо. Пусть ждет…»
Через несколько дней садок кишел рыбой. На всякий случай Росин забил еще несколько кольев, укрепив загородку.
Над садком с криком кружили чайки, привлеченные всплывшими дохлыми карасями. «Надо, пожалуй, выбросить уснувшую рыбу».
Росин вошел в садок. Вода словно вскипела. Десятки рыбьих морд натыкались на голые ноги. Росин шагнул назад, наступил на скользкого, затрепетавшего карася и выскочил на берег. «Ладно, чайки вытащат».
Однажды утром Росин прибежал от озера к Федору.