Дикое поле
Шрифт:
Так в чем вина? Разве он плохо стерег Данилку, допустил к нему чужого или, спаси Бог, сам подсыпал ему зелья в похлебку? Так ведь нет! Караул Иван нес как положено, с пленником в разговоры не вступал, никого к нему не допускал. Да и кто чужой может появиться на тайном подворье Бухвостова? Со всех сторон оно огорожено высоченным тыном, вдоль которого бегали огромные злющие псы, натасканные сразу хватать человека за горло. Ворота охраняли стрельцы — люди проверенные, отобранные самим Никитой Авдеевичем.
И все-таки Демидова отравили. Похлебку эту ели в обед и караульные стрельцы, но никто из них даже животом не занедужил.
Минул день, потом другой. Как-то проходя по двору, Попов увидел Никиту Авдеевича: дьяк сидел в тенечке на лавке и блаженно щурился, как сытый кот. Иван замедлил шаги, надеясь шмыгнуть в какую-нибудь щель, но Бухвостов уже поднял голову, заметил оробевшего стрельца и поманил его пальцем:
— Поди сюда!
Иван подошел. Дьяк хлопнул широкой ладонью по лавке. Попов сел.
— Прячешься? — усмехнулся Никита Авдеевич.
— Да я…
— Прячешься, — утвердительно повторил дьяк. — Зря! Я на тебя сердца не держу и ни в чем не виню. Дело наше такое: по-всякому, бывает, поворачивается.
— Надо было мне самому похлебку попробовать, — вздохнул Попов.
— Да? Это ты дельно придумал. Только если в другой раз кого отравить захотят, ты первым и помрешь… Но порядок такой завести нам надо и животину какую для пробы приспособить. Иначе я без стрельцов останусь. Собаку, что ли, первой кормить? А?
— Можно и собаку, — рассмеялся Иван. На душе у него полегчало.
— Ладно, иди, — махнул рукой Никита Авдеевич. — Что раньше с тобой словом не перемолвился, так просто недосуг. Хлопот много. Завелся змей подколодный, так и жди, где еще ужалит. Ты тоже поглядывай!
После такого разговора Иван повеселел и решил зайти в кабак, выпить чарку, а потом и домой. Сегодня служба закончена, дело к вечеру, а тут еще встретился давний, приятель, Лаврушка 3ахаров, с которым росли на одном конце улицы. Вот и получилась компания.
— Только по чарке, Лавруха, и домой, — предупредил Попов. Он прекрасно знал, что Захаров иногда любил заглянуть бочке на дно. В такие дни его вытаскивали из кабака всей семьей, а то и соседей приходилось звать на помощь.
— Конечно, — немедленно согласился Лаврушка, блестя глазами и оживленно потирая руки. — Конечно, по одной.
Иван недоверчиво покосился на него, но промолчал. Вскоре они вошли в шумный, битком набитый питухами кабак неподалеку от торга. Дородный кабатчик принял деньги, налил им по чарке, и приятели с трудом отыскали свободное местечко за длинным столом.
Вокруг гудели пьяные голоса, раздавался визгливый смех гулящей девки, которую, не стесняясь, лапали два патлатых мужика, кто-то божился, призывая в свидетели всех святых, кто-то плакал, размазывая по щекам слезы и жалея себя, горемычного, а кто-то похрапывал, свалившись под лавку и не имея ни сил, ни денег, чтобы пойти с чаркой на новый круг. Хлебнув водки, Лаврушка еще больше оживился и путано начал объяснять, как лучше поливать огород.
На дальнем от них конце стола сидели четверо мужичков, попивали водочку и закусывали ржаными лепешками. Лицо одного из них — крепкого детины с окладистой бородой, в низко надвинутой лохматой бараньей шапке — показалось Попову странно знакомым. Не слушая назойливо бубнившего Лаврушку, стрелец пытался вспомнить: где он встречался с этим человеком? Но, будто назло, вспомнить не удавалось — вертится что-то в голове, а нужное никак не вылезет.
И вдруг, словно заново открылись глаза, и неприятный холодок закрался под сердце. Перед мысленным взором Ивана возникли широкий двор корчмы предателя Исая, распахнутые ворота и кучка разбойников около них. Точно, этот бородач держал в руках ружье, из которого подбежавший Данила выстрелил в коня Терентия Микулина. Однако не обознаться бы, не то потом сраму не оберешься. В комнате охотничьего дома, где захватили Демидова, бородача не было. Значит, он спал в людской или вообще отсутствовал. Эх, кабы еще знать, сгорел дом или нет? Вроде, когда они с Павлином уезжали, крыша занялась, и даже дым повалил. Но разбойнички могли выбраться и потушить пожар.
Так, что теперь делать? Бежать за караулом и вернуться со стрельцами? А мужик в лохматой шапке возьмет да и уйдет, пока ты носишься по улицам. Не лучше ли дождаться, когда он распрощается с дружками, и потихонечку отправиться за ним, а потом доложить все Никите Авдеевичу? Стараясь не смотреть в сторону разбойника, Иван напряженно прислушивался, надеясь уловить хоть обрывки разговора. Но мужички говорили тихо, а в кабаке стоял шум и гам, поэтому услышать ничего не удалось. Жаль, но ничего не поделаешь.
Узнать Попова мужик в лохматой шапке не мог: на корчму разбойники напали ночью, да и некогда было в драке разглядывать друг друга, а потом Павлин и Иван убежали и из кустов на опушке наблюдали за развитием событий. Нет, корчма отпадает, там бородач не мог его запомнить.
В доме у болота тоже все случилось довольно быстро. Если бородатый и был в людской, то через узкие окна-бойницы, да еще в сером предутреннем свете, он тоже не мог разглядеть Ивана. Тем более, Попов тогда был одет приказчиком, а теперь на нем стрелецкий кафтан. По фигуре тоже не узнать: такой приметной внешностью, как у Павлина, отличавшегося могучей статью и гигантским ростом, Попов не обладал.
— Вот молодец! — Мужик в лохматой шапке стукнул приятеля по спине и хрипло захохотал.
Его громкий возглас заставил сердце Ивана болезненно сжаться: он узнал этот голос. Теперь все сомнения отпали — почти рядом, за одним столом с ним в московском кабаке сидел разбойник, промышлявший на польской границе. Именно он той страшной ночью убеждал во дворе корчмы покойного Данилу Демидова, что сбежавшие стрельцы никуда не денутся. Но каким злым ветром занесло сюда головореза? Что ему нужно в Москве? И ведь не опасается ходить по кабакам и пить водку! Хотя чего ему бояться, если тут нет знакомых, а на глаза Ивану он попался совершенно случайно. Просто слепая судьба решила выкинуть неожиданную шутку и свела нос к носу смертельных врагов, каким-то чудом заставив их сойтись в одном и том же месте в одно и то же время. Бородач в лохматой шапке на такой поворот явно не рассчитывал.