Дикое поле
Шрифт:
— Казаки? — недоуменно поднял брови Джакомо. — Это войско московитов?
— Ты почти угадал, — скрипуче рассмеялся Паоло. — Это вольные всадники южных равнин, постоянно воюющие с турками и татарами. Современные скифы. Они тоже славяне и служат Московии… Кстати, поляки тоже славяне. Нам надо, чтобы они забыли об этом! Они католики! И мы не можем позволить им объединиться с русскими для борьбы против турок. Это привело бы к ужасным последствиям.
Внимательно слушавший Белометти терялся в догадках. Что ему прикажут? Ехать в Польшу? Говорят, женщины там прекрасны до умопомрачения, а мужчины готовы по любому поводу вызвать
— Разве не благое дело борьба с турками? — решил пустить пробный шар Джакомо. — Ведь крестоносцы так и не отвоевали гроб Господень.
Отец Паоло остановился и покачал головой, словно услышал лепет неразумного ребенка.
— Никколо Макиавелли сказал: мораль и политика живут на разных этажах. — Он назидательно поднял палец. — А крестовых походов больше нет, мой мальчик. Я мечтаю о том, чтобы над Балканами вместо полумесяца сиял католический крест, а не православный! Рука Папы должна осенять благословением славянские народы, поэтому нужно помешать усилению московитов.
«Сейчас он перейдет к главному, — понял Белометти. — До этого он просто вводил меня в курс дела».
Иезуит нахмурил кустистые брови, цепко прихватил Джакомо за локоть и притянул его ближе.
— Казаки захватили сильную турецкую крепость Азов. Если царь московитов возьмет ее себе, русские получат выход к теплым морям! Но для нас не так важно, возьмет он ее или нет. Важно другое: славяне наступили на больную мозоль туркам и крымскому хану. Должна начаться война. Обязательно должна! Пусть турки ударят по Московии с юга, а поляки — с запада! Пусть никто никому не захочет уступать! Война! Московиты не выдержат двойного удара.
Почти оттолкнув Белометти, иезуит засмеялся, запрокинув голову с выбритой на затылке тонзурой. В глазах его мелькнул хищный огонек.
«Не сумасшедший ли он? — внезапно пришла в голову Джакомо крамольная мысль — Сидит тут, в тихом римском дворике, и, как на шахматной доске, передвигает королей, султанов, ханов, натравливая одни народы на другие и мечтая разжечь страшную войну. Но передвигает лишь в своем воспаленном воображении, давно оторвавшись от реальности жизни и считая реальным только свой бред».
— Тебе плыть в Константинополь. — Отец Паоло резко оборвал смех. — В Польше найдется, кому подтолкнуть короля к войне, а ты должен хорошо поработать у турок. Мне доносят, что трон султана Мурада шатается, многие османские паши хотят похода на Московию. Держи! — Порывшись в складках сутаны, он достал перстень.
Белометти принял его и начал разглядывать. На оправленном в золото бледно-синем камне был вырезан апостол Петр с ключами от райских врат в правой руке. Слева от фигуры святого — папская тиара, а справа — начальная буква имени правящего Папы.
— Почти перстень Рыбака [6] , — усмехнулся иезуит. — В турецкой столице тебя ждет синьор Рибейра. Отдай ему перстень, и он подскажет, что и как тебе делать.
— Когда нужно отплыть? — Джакомо надел перстень на палец.
— Сегодня
«Он знает о дуэли, — понял Белометти. — Нет, Паоло не сумасшедший. Может быть, фанатик, но не сумасшедший».
— Всего лишь долг чести, — смиренно опустив глаза, начал оправдываться он. — У меня не было намерений убивать да Камерино.
6
Перстень Рыбака — кольцо, которое носит Папа Римский в знак обручения с Церковью. На нем изображен апостол Петр в лодке с ключами от Царствия Небесного в правой руке. После смерти Папы кольцо ломают, и новый Папа получает другое в подарок от города Рима. Перстень называют так потому, что, согласно преданию, апостол Петр раньше был рыбаком
— Какая досада, — с притворным сожалением язвительно заметил монах. — Несчастный случай? Бедняга сам напоролся на твою шпагу и умер?
— Почти так… Он как одержимый стремился заколоть меня. Естественно, я не мог ему этого позволить.
— Ты не мог его обезоружить? Почему каждая твоя дуэль непременно заканчивается смертью противника?
— Я не совсем вас понимаю, — недоуменно пожал плечами Джакомо. — Ридольфо прекрасно владел клинком, и, если бы не моя ловкость, вам бы пришлось служить заупокойную мессу по несчастному Белометти. Наверняка он был одним из лучших фехтовальщиков Рима.
— Это так, — недовольно поджав губы, согласился иезуит.
Какая злая ирония судьбы! В поединке сошлись две шпаги, тайно служившие ордену, и вот осталась одна. Непростительная оплошность шпионов, слишком поздно предупредивших о дуэли, а ведь ее можно было не допустить. Остается утешиться тем, что в живых остался лучший, а новые мастера клинка, готовые служить ордену, найдутся.
Конечно, не стоит посвящать Джакомо в эти подробности, самое правильное — поскорее отправить его подальше отсюда.
— Это так, — повторил отец Паоло. — Но не забывай: мы живем в цивилизованной стране, где есть власти и закон! Ладно, сделанного все равно не воротишь… Вечером в известном тебе месте на набережной будет ждать лодка. Скажешь ее хозяину, что завтра тебе нужно быть на Сицилии. Он доставит тебя на корабль «Четыре коня». Капитан предупрежден и выйдет в море, как только ты ступишь на палубу. В турецкой столице отыщешь Рибейру и отдашь ему перстень. Где живет Вейга Рибейра, скажет капитан.
«Четыре коня? — подумал Белометти. — Четыре медных позолоченных коня стоят на фронтоне церкви Святого Марка, покровителя Венеции. Счастливое предзнаменование! Этих коней вывезли некогда из Константинополя разграбившие его крестоносцы. А раньше столицу султанов называли вторым Римом. Будем надеяться, что эти кони принесут меня к победе».
— Удачи тебе, мой мальчик. — Иезуит обнял Джакомо, потом отстранил и заглянул в глаза. — Ты едешь из Рима в Рим.
— Вы угадали мои мысли, святой отец.
— Будь осторожен, настойчив и не стесняйся в средствах. Я приготовил тебе кое-что.
Паоло трижды громко хлопнул в ладоши. Открылась неприметная дверь в стенной нише, и появился неопределенного возраста человек в скромном зеленом камзоле. В левой руке он держал внушительных размеров шпагу с простой медной рукоятью, а правой прижимал к себе окованный железом дорожный ларец из темного дуба.