Диктатура Кошмаров
Шрифт:
Увы, запись его смерти, выложенную в Сеть, видела и эта тварь. Так что хамила, если можно так выразиться, на минималках. И не дала ни единого шанса придраться к формулировкам «выгоднейших предложений», «советов» и завуалированных претензий. Впрочем, все остальные лица, с которыми я общался, вели себя в диаметрально противоположном ключе, то есть, были готовы к сотрудничеству на моих условиях и — по уверениям Дайны — мечтали обрести статус «делового партнера Черного Беркута». Дабы я, в случае чего, ставил их недоброжелателей на четыре кости так же, как поставил Назара Николаевича Довженко. Вот и шли навстречу практически в любых вопросах, находили
Теоретически среда должна была пройти так же. Ведь Птичке оставалось сдать два предмета, а творческий дуэт Светы и Дайны, наконец, разобрался в некоем принципе «резонанса слабых магических воздействий», но ни один из экспериментальных вариантов продвинутых «тревожных» аксессуаров так нормально и не заработал. Вот моя младшенькая и потерялась в мастерской еще в районе полуночи, проигнорировала утреннюю тренировку и не явилась на завтрак. Ну, а я дал маху. В смысле, после трапезы, завалившись в кабинет и рухнув в кресло, поинтересовался у БИУС-а, кого мы будем терроризировать сегодня.
— А есть варианты? — ехидно поинтересовалась она через гарнитуру, не дождалась ожидаемого отклика, и аж застонала от «разочарования»: — У-у-у, какой ты тормоз!!!
— Чего это вдруг? — с надеждой спросил я, сообразив, что, по ее мнению, расстраиваться не с чего.
— Какое сегодня число, помнишь?
Я отрицательно помотал головой, ткнул в экран телефона, посмотрел на соответствующую пиктограмму и продолжил тупить:
— Пятое. Но с этой датой у меня нет никаких ассоциаций: я помню, что двадцать девятого — день рождения Людмилы Евге— …
— Игнат, пятого октября этого года мы вышвырнули из портального зала генерала Мезенцева, грохнули амеровских Кошмаров, закрыли «окно» и… с тех пор ДЕ-ЮРЕ его НЕ ОТКРЫВАЛИ! Дальше объяснять?
Тут меня, наконец, накрыло пониманием:
— Ты хочешь сказать, что наши пробовали открыть «окно» пятого ноября, но не преуспели, а значит, сегодня сделают еще одну попытку?
— Ну да: ты ж у нас любитель закрывать доступ на Надежду на месяц-два и тэдэ!
Язвительный тон Дайны натолкнул еще на одну догадку:
— Так вот для чего ты потребовала выяснить у Игоря Архиповича дату суда!
— Угу! — поддакнула эта вредина и подколола: — Я, в отличие от тебя, в голову не только ем…
Я пропустил подначку мимо ушей, переключился в рабочий режим и минут тридцать-тридцать пять прорабатывал нюансы поведения при наиболее вероятных вариантах развития очередной встречи с переговорщиками СНС. Закончив мозговой штурм, вызвал к себе Олю, описал планы на середину дня и поставил конкретные боевые задачи. А где-то за час до расчетного времени открытия «окна» написал сообщение Полине, подождал ее возле «Калитки», перешел в Клинику, вломился в мастерскую и наткнулся взглядом на сияющее личико младшенькой.
— Вы на удивление вовремя! — радостно протараторила она, цапнула со стола несколько крошечных шариков и показала мне:
— Мы, наконец, довели до ума техномагическую гарнитуру, использующую микропрокол с «вечной» подпиткой из восьмого круга и костную проводимость звука…
— Ты хочешь
Девчонка насмешливо фыркнула:
— Микропроколы в перстнях или обручальных кольцах — это вчерашний день! Ведь они передавали всего-навсего ощущения, а эти техномагические гарнитуры позволяют полноценно общаться!
— И как это реализовано на практике? — полюбопытствовала сестренка и добавила Свете энтузиазма:
— Проще простого: блок генерации звуковых колебаний, установленный тут, в мастерской, передает их через микропрокол и рабочее тело гарнитуры в височную кость, блок считывания снимает и расшифровывает колебания всё того же рабочего тела, а часть расчетных мощностей Дайны обеспечивает ряд чертовски нужных возможностей. К примеру, позволяет свободно общаться не только с нею, но и между собой или игнорировать не только технические, но и артефактные «глушилки». А теперь вдумайтесь вот во что: эти гарнитуры — вечные, ибо ломаться в них просто нечему, а система связи работает в мирах любого типа и на любых расстояниях!
— Обалдеть! — восхищенно выдохнула Поля, Оля назвала Свету с Дайной красотками, а я задал последний уточняющий вопрос:
— Как я понимаю, эти гарнитуры должны вживляться в кость, верно?
— Ага! — хором ответил дуэт изобретательниц, а потом младшенькая замолчала, а ее бестелесная напарница сочла необходимым добавить еще три предложения:
— Операции абсолютно безопасны и будут проведены в реанимационном комплексе «Носорога». Но — вечером. Ибо на носу — переговоры с охамевшими уродами из нашего прошлого мира…
…Ее предсказания сбылись — «окно» все-таки открылось. Причем чуть раньше, чем обычно. И в портальный зал по очереди ввалилось двое мужчин лет сорока-сорока пяти с военной выправкой, но в дорогих деловых костюмах. Не обнаружив в помещении ни души, недоуменно переглянулись. Потом один из них наткнулся взглядом на лист бумаги, лежащий на журнальном столике, подошел, прочитал «мое» послание и протянул его коллеге.
Формулировки настоятельных требований не оставляли простора для фантазии или левых телодвижений и били по самолюбию. Поэтому у «гостей» Надежды основательно испортилось настроение. Тем не менее, упираться они не решились — тот, который повыше и повнимательнее, огляделся по сторонам, не нашел ничего похожего на камеры, нехотя кивнул «абы куда», подошел к плоскости сопряжения миров, выглянул в свой и передал кому-то из персонала лаборатории мою «просьбу» закрыть «окно» ровно на четверть часа.
Оно исчезло через три с половиной минуты. Еще секунд сорок-сорок пять Дайна анализировала состав воздуха, радиационный фон и что-то там еще. После того, как сочла, что личное общение с этой парочкой нам не навредит, мы с Олей телепортировались за артефактную иллюзорную пелену, продавили ее своими телами, подошли к нашей паре кресел и опустились на сидения.
«Деятельный» поздоровался и начал, было, представляться, но я прервал его монолог и холодно уставился в глаза: