Диктиона и планета баларов
Шрифт:
Тахо изящно и беззвучно скользил по траве. Его глаза были прикрыты, а меч двигался широко и плавно, издавая едва слышный свист. И я подумала, что, может, у анубисов тоже есть способности к фехтованию.
— Запомни это ощущение — приток энергии во время боя. Ты должен инстинктивно вызывать это чувство, потому что в поединке твои глаза будут открыты, и ты увидишь не мирный закат, а злобный взгляд врага.
Тахо закончил и замер, глядя куда-то вдаль.
— Это было интересно, — признался он. — И здорово. Я представил закат, и вдруг стал большим и сильным. Мне показалось, что я могу всё, и что моя сила становится всё больше, — он помолчал и вдруг спросил: — А почему
Я немного растерялась от этой неожиданной перемены темы. Там, куда он смотрел, на много километров тянулась зелёная поверхность болот. Это были не топи, а просто болотистые места, поросшие пушистым мхом, яркими цветами и маленькими хрупкими деревцами. Посреди этой гладкой равнины вздымались пологие холмы, и очень далеко на одном из таких холмов виднелся необычный тёмный конус.
— Откуда на болотах замок? — усмехнулась я. — Это гора.
— А откуда гора на болотах? — серьёзно уточнил он. — И почему, если может быть гора, не может быть замка?
— Не лишено смысла, — одобрила я.
— И почему мы туда не ходим?
— Потому что там обитают болотные люди, а нам не нужны неприятности.
— А я бы хотел туда сходить…
— Ты обещал слушаться, — напомнила я. — Пошли. На сегодня занятия закончены.
ІІІ
Вечером мы сидели возле башни и смотрели, как багровый диск солнца уходит за горы. Было прохладно, и воздух густел, как вино, настоянное на травах. В темнеющем фиолетовом небе потихоньку зажигались неяркие тихие звёзды, и чуть слышный голосок ручья казался звоном этих серебряных точек.
— Хорошо, правда? — спросил Тахо. — У меня душа словно под меховым одеялом свернулась в комочек и сопит от удовольствия. Тихо… И не страшно. Так бы и просидел тут всю жизнь… Только ведь не получится…
— Пожалуй, нет, — вздохнула я.
— А вот мне сейчас вовсе и неохота воином быть. Убивать кого-то… Зачем? Я вообще ни с кем драться не хочу.
— Ну, видишь ли… Мало кто из нас хочет драться, и никто не хочет убивать. Поэтому помимо науки боя мы изучаем и науку мира. Меч — это крайнее средство и совсем не орудие убийства. Мы — Воины Духа, мы должны нести Добро, а его не несут на острие меча. Добро — это свет, это любовь. Мы должны любить тех, к кому приходим, и действовать любовью до тех пор, пока это возможно.
— А зачем меч?
— Чтоб уничтожить Зло. Но, прежде чем применить его, нужно очень хорошо подумать, чтоб не причинить зла самому. У меча тонкое лезвие, и мы, как канатоходцы, ходим по этой ниточке, а чуть в сторону шагнёшь и сыграешь на руку тёмным силам. Именно поэтому лучше отказаться от поединка, если не уверен в том, что прав.
— А как узнать, что прав?
— Точно ты прав только тогда, когда знаешь, что перед тобой Зло. Ты научишься распознавать его со временем. Зло, без капли добра.
— А если есть капля?
— Тогда борись иначе. Даже эту каплю, эту искорку можно превратить в пламя. Это трудно. Некоторые сдаются и вершат Зло. Судьба наказывает их. Другие верны себе, но не могут совладать со Злом в человеке и гибнут. Настоящий Воин должен бороться за каждого человека до конца, даже жертвуя собой.
— И позволяя себя убить?
— Такое случалось.
— Странно…
— Ничего странного, — задумчиво возразила я. — За что мы боремся?
— За Добро.
— Добро — это абстракция, если оно не более чем возвышенная цель. Люди рядом с тобой, их души, их жизнь, их благо — вот цель. Врага превратить в друга — вот победа, достойная Воина. Ненависть переплавить в любовь, труса сделать героем, примирить
— Людей так много, — вздохнул Тахо. — Разве всем поможешь?
— А ты не должен сомневаться. То, что ты сейчас сказал, и есть главное искушение нашего брата. Всем не поможешь, так стоит ли биться, портить себе жизнь, мучиться из-за каждого? Да и люди, как правило, не больно-то заслуживают таких жертв. Неблагодарные, корыстные, злые… Тёмная безликая масса…
— И что делать?
— Помнить лица людей, которым ты поможешь. Их улыбки, их благодарные глаза, их руки, пожимавшие твою. Потом появится возможность вспоминать целые планеты, которые ты вернул к жизни. Вот ради этих светлячков, звёздочек и ярких огней во Тьме ты и будешь жить. И каждый твой шаг тогда будет продвигать вперёд свет, заставляя отступать мрак. А потом ты поймёшь, что ты не один, и что добро, в конечном счёте, всегда побеждает зло в этом мире.
— И так всю жизнь помогать другим? Сражаться интереснее.
— Это тоже от тебя не уйдёт. Драк в твоей жизни будет более чем достаточно. Можешь мне поверить. Только запомни одно старое правило: схватка предотвращённая есть схватка выигранная.
Тахо с глубокомысленным видом кивнул. Мне стало смешно.
— По теории, дорогуша, всё просто, — произнесла я. — Людям нужно помогать, потому что они хорошие изначально, и им всегда можно помочь, по крайней мере, теоретически. Воплощённое Зло — это Слуги Тьмы и их приспешники, а выявить их — много ума не надо. Итак, сразу ясно, откуда всякой мерзостью несёт. А на деле, вот сидим мы здесь с тобой в изгнании и ни черта не делаем, потому что от нашей помощи пока вежливо отказываются, а сражаться вообще не с кем. А время, между прочим, идёт.
— Да, у меня уже семестр начался, — подтвердил Тахо.
— А у меня где-то там не по дням, а по часам родное чадо растёт, и мне вместо того, чтоб тут околачиваться, лучше б с ним быть.
— И чего делать?
— Нервную систему укреплять, — вздохнула я.
— Ага… — протянул Тахо. — Но ты мне всё равно всякие такие вещи рассказывай. Вдруг пригодится.
— Ладно. Делать-то всё равно нечего, а для общего развития не помешает.
Временами меня моё философствование начинало злить. Что-то во мне противилось рассудительной мудрости рациональных миров. Всё чаще я хотела удрать подальше от своего маленького приятеля и, войдя в транс, попытаться поупражняться в бергарском фехтовании. У меня аж мышцы гудели, и стоило закрыть глаза, как я машинально начинала проигрывать про себя целые поединки. Время шло, и оно шло совсем не так бесполезно, как мне порой казалось. Помимо ясно ощутимых успехов, были и другие, те, которые копились в глубине, готовые в нужный момент выплеснуться на поверхность и сформировать необходимый образ действия.
ІV
Спала я теперь совсем мало. Возвращение памяти, начавшееся больше года назад, теперь превратилось в постоянную мыслительную деятельность. Когда Тахо засыпал возле очага, я садилась на своё ложе и начинала вспоминать былое. Я грезила с открытыми глазами, и иногда мне начинало казаться, что я превращаюсь в последнюю бергару. Моё лицо менялось, тело становилось крупнее и крепче, и, самое главное, я начинала думать, как она, спокойно, быстро и решительно. Это было похоже на медитации, но всё же это были лишь воспоминания, выплывавшие из глубины времён. Воспоминания о жарких космических боях, о засадах в отрогах чёрных скал, о схватках с монстрами доисторических джунглей забытых планет, о встречах со странными существами из далёких миров.