Дилогия об изгоняющем дьявола
Шрифт:
— Я вам не верю,— заявила она Киндерману и одним движением вытряхнула содержимое пакета на кровать.— Вы и дома так же себя ведете? — строго спросила она.
— Дома? — Киндерман лихорадочно соображал, и вдруг на глаза ему попалась табличка, приколотая к халату медсестры: «Джулия Фантоцци».
— «...Ты любишь танцевать?»
— Джулия! Боже мой!
И он опрометью бросился вон из палаты.
Мэри Киндерман и ее мать готовили обед. Джулия пристроилась здесь же, за столом, и читала роман. Зазвонил телефон. Джулия, хотя и находилась
— Алло?.. А, пап, привет... Конечно. А вот и мама.— Она протянула трубку матери. Мэри взяла ее, а Джулия вернулась к столу и снова погрузилась в чтение.
— Привет, дорогой. Ты обедать придешь? — Мэри молчала несколько секунд.— Правда? — спросила она— А почему так? — Опять молчание. Наконец она произнесла — Конечно, любимый, как скажешь. Ну так как, обедать придешь? — Она вновь выслушала что-то.— Хорошо, дорогой. Обед будет горячий. Только поторопись. Мы без тебя скучаем.— Мэри положила трубку и опять принялась хлопотать по хозяйству. Она выпекала сейчас хлеб по новому рецепту.
— Что там? — полюбопытствовала ее мать.
— Да так,— отозвалась Мари.— Медсестра заглянет к нам и передаст какой-то пакет.
Снова зазвонил телефон.
— Ну вот, теперь он передумал,— недовольно проворчала мать Мэри.
Джулия вскочила из-за стола, но мать остановила ее.
— Не снимай трубку,— предупредила она— Отец просил пока что не занимать телефон. Если это он сам, то даст сначала предупредительный сигнал — два звонка.
Киндерман стоял у дежурного поста отделения невропатологии, судорожно вцепившись в трубку. С каждым гудком тревога его возрастала. «Ответьте! Ну хоть кто-нибудь, ответьте!» — как завороженный, повторял он про себя. Выждав еще минуту, следователь швырнул трубку на рычаг и бросился к лестнице. Он больше не мог терять ни секунды и ринулся вниз по ступенькам, не дожидаясь лифта.
Задыхаясь, Киндерман добрался наконец до вестибюля и, ничего не видя перед собой, рванулся на улицу. Заметив первую же полицейскую машину, он сел в нее и с треском захлопнул дверцу. За рулем сидел полицейский в каске.
— Фоксхолл-роуд, двести семь-восемнадцать, и побыстрее! — выдохнул Киндерман.— Включите сирену! Жмите на полную! И быстрее! Как можно быстрее!
Взвизгнули шины, и автомобиль сорвался с места, вспоров тишину оглушительным воем сирены. Они промчались по Резервуар-роуд к Фоксхолл-роуд — туда, где находился дом Киндермана. Следователь закрыл глаза и не переставая молился всю дорогу.
Машина резко затормозила у подъезда.
— Обойдите дом и встаньте у черного хода,— приказал лейтенант полицейскому, который тут же выскочил из машины и бросился за дом, на ходу выдергивая из кобуры короткоствольный револьвер. Киндерман с трудом выбрался из машины и, достав ключи и пистолет, двинулся к парадной двери. Дрожащей рукой он хотел было вставить ключ в скважину, но тут дверь внезапно распахнулась.
Джулия в недоумении уставилась на пистолет, а затем, обернувшись назад,
— Мам, это папа пришел!
Через секунду в дверях показалась Мэри. Она бросила недовольный взгляд на пистолет, а потом и на мужа.
— Карп уже видит седьмой сон. Что это ты еще задумал, ради всего святого?
Киндерман опустил пистолет и, шагнув вперед, обнял Джулию.
— Слава Богу! — прошептал он.
Подошла мать Мэри.
— У черного хода торчит какой-то штурмовик,— пожаловалась она.— Ну вот, начинается. Что ему сказать?
— Билл, я требую объяснений,— настаивала Мэри.
Следователь чмокнул дочь в щеку и спрятал пистолет в карман.
— Я просто сошел с ума. Вот вам и все объяснения.
— Ну, тогда мы все меняем фамилию на Фебрэ,— недовольно пробурчала мать Мэри и вернулась в дом.
Зазвонил телефон, и Джулия побежала в гостиную снимать трубку.
Киндерман двинулся к черному ходу, как бы между прочим обронив:
— Я сам разберусь с полицейским.
— Что значит «разберусь»? — удивилась Мэри, семеня на кухню вслед за Киндерманом.— Билл, что происходит? Может быть, ты все-таки объяснишь мне?
Киндерман остановился, не дойдя до двери. В коридоре возле кухни он увидел большой сверток, прислоненный к стене.
Следователь бросился к нему, и тут из кухни раздался незнакомый женский голос:
— Здравствуйте.
Киндерман машинально выхватил пистолет и, ворвавшись в кухню, направил его на сидевшую за столом пожилую женщину, облаченную в халат медицинской сестры. Женщина уставилась на следователя пустыми глазами.
— Билл! — взвизгнула Мэри.
— Милый мой, я так устала,— произнесла женщина.
Мэри изо всех сил вцепилась в руку мужа и опустила ее вниз.
— В своем доме я ничего не хочу знать ни о каком оружии, понятно?
В этот миг на кухню с черного хода вбежал полицейский, держа наготове свой револьвер.
— Опустите пистолет! — закричала Мэри.
— Опустите его! — донесся из гостиной сердитый голос Джулии.— Я же разговариваю по телефону.
— Неевреи! — пробормотала мать Мэри, продолжая размешивать на плите соус.
Полицейский ждал дальнейших указаний и то и дело бросал на лейтенанта многозначительные взгляды.
Следователь не сводил глаз с женщины. Та же виновато и смущенно разглядывала всех присутствующих.
— Опустите, Фрэнк,— приказал наконец Киндерман.— Все в порядке. Возвращайтесь назад в больницу.
— Слушаюсь, сэр.
Полицейский спрятал пистолет в кобуру и удалился.
— Так сколько же нас будет за столом? — подала голос мать Мэри.— Мне необходимо знать это.
— Как все это понимать? — строго спросила Мэри, указывая на старушку.— Что это за сестричку ты мне прислал? Я открываю дверь, а она тут же теряет сознание. Вернее, сначала она запрокидывает голову, бормочет всякую ерунду, а потом валится без чувств. Боже мой, да в таком возрасте противопоказано работать медсестрой! Она ведь...