Димитров. Сын рабочего класса
Шрифт:
Остановились перед серым зданием полицейского участка. Подпоручик нетерпеливо нажал кнопку звонка. Тяжелая дверь раскрылась, и на пороге появился полицейский. Увидев подпоручика и арестованных, он закричал:
— Зачем ты их сюда привел? Разве тебе не говорили, что нет мест? Куда я их дену?
Подпоручик выругался и пошел искать начальника. Дежурный начальник дремал за столом. Сиплым громким голосом подпоручик разбудил его:
— Разрешите доложить. Два часа я уже плутаю с группой арестованных. Негде их оставить. Это просто безобразие. Куда ни придешь — нет мест. Что с ними делать?
Начальник, протирая глаза,
— Скоро начнет светать, — продолжал Салиев, — а в приказе сказано, что днем нельзя производить арестов, чтобы не раздражать общественное мнение…
— Общественное мнение, говоришь? Вот чепуха! Сколько человек у тебя?
— Семнадцать.
— Эге… не мало. Не можем взять к себе. А в училище не пробовал?
— Нет.
— Там наверняка есть место.
— Не думаю, училище было переполнено еще с прошлой ночи.
Начальник многозначительно поглядел на поручика.
— Ты что же, думаешь, мы так и будем без конца держать их, чтобы они хлеб ели?.. Такого намерения у нас нет. Отведи их в училище, а там видно будет. Да скорее, пока еще не рассвело…
Подпоручик направился к выходу, но начальник его окликнул:
— Так ты говоришь, семнадцать человек ведешь?
— Семнадцать.
— Так вот что. Я думаю, не стоит их вести в училище…
— А как же?
— Внизу грузовой автомобиль, свободный. Погрузишь…
— Как и в прошлую ночь?
— Точно так…
— Без следствия и допроса?
— Следствие, допросы… У тебя, подпоручик Салиев, видно, нервы не в порядке. Спеши, через час солнце взойдет…
Подпоручику, охваченному нетерпением как можно скорее сбыть арестованных, совет начальника отнюдь не показался ужасным.
Через несколько минут перед полицейским участком уже тарахтел грузовик.
— Садитесь, — приказал подпоручик, — отвезем вас в гимназию. Так приказано.
Когда все погрузились, подпоручик сел в кабину шофера и приказал ехать в Искырское ущелье.
— Туда, где были в прошлую ночь, помнишь?
Шофер кивнул.
Грузовик летел на полной скорости.
Медленно рассветало, вырисовывались силуэты деревьев, кое-где дымили трубы, слышался лай собак. Подпоручик тревожно вглядывался в чуть розовеющий горизонт. Еще немного, и солнце взойдет…
— Быстрей, быстрей! — торопил он шофера.
Пять часов. Грузовик остановился в закрытой со всех сторон лесистой ложбине. Где-то внизу с ревом катил свои воды Искыр. Скалистые вершины осветились первыми лучами летнего солнца. Издалека донеслись звуки колокольчиков и лай собак, охранявших стадо. Пробуждались села, раскинутые на зеленых склонах Искырского ущелья. Начинался день, полный труда и забот.
Подпоручик Салиев отдал команду;
— Первую группу — в лесок. Вторую — под скалы! Третью — к реке.
Полицейские бросились к арестованным.
А они, уже давно понявшие, что их ждет, тесно сгрудившись, запели «Интернационал». Полицейские взбесились.
— Бей их! Чего ждете? — заорал подпоручик и сам первый разрядил свой пистолет.
Загрохотали выстрелы. Послышались стоны и голоса: «Да здравствует коммунизм!»
— Скорей! Скорей! — кричал подпоручик.
Уже замолкла песня, уже не слышалось ни голосов, ни стонов. А выстрелы все гремели, палачи боялись самой тишины.
Обливаясь кровью, пала последняя жертва. Полицейские
Аресты, убийства продолжались…
Васил Коларов, тогдашний генеральный секретарь Коммунистического Интернационала, вернулся в Болгарию и убедил руководство Центрального Комитета в необходимости немедленного изменения курса. К началу августа 1923 года Центральный Комитет определил свою новую линию. Было решено войти в блок с Земледельческим союзом и предложить единый фронт Социал-демократической партии [27] в совместной борьбе против фашизма.
27
Социал-демократическая партия — партия широких социалистов — образовалась после ухода из БРСДП ее левого крыла — тесных социалистов. В дальнейшем социал-демократическая партия превратилась в мелкобуржуазную партию. В первые годы строительства новой Болгарии лидеры правой части этой партии занимали вражескую позицию в отношении политики правительства Отечественного фронта и Коммунистической партии. В 1948 году Социал-демократическая партия, очищенная от чуждых и враждебных элементов, влилась в Болгарскую коммунистическую партию на основе полного признания марксистско-ленинских идеологических и организационных принципов.
Георгий Димитров писал в газете «Работнически вестник»:
«Разве кто-нибудь решится сегодня серьезно утверждать, что в момент, когда трудящиеся массы и вся трудовая интеллигенция находятся в таком бедственном положении и подвергнуты таким тяжким испытаниям и страшным опасностям, их партии не могли бы подать друг другу руки для совместной борьбы и действовать единым фронтом против наступления капитала, во имя единой конкретной программы по жизненно важным вопросам зарплаты, рабочего дня, пропитания, земли, жилищ, налогов, репараций и проч.?»
Димитров писал дальше:
«Единый фронт на практике вовсе не означает ни отступления от своих общих партийных принципов, ни партийной обезлички, он означает лишь принятие общей конкретной антикапиталистической платформы в защиту трудящихся масс и совместную борьбу за проведение в жизнь этой платформы».
Димитров предупреждал:
«Тяжело и горько придется тем партиям или вождям партий, которые, желая быть представителями трудового болгарского народа, имели бы неразумность выступить, исходя из своих партийных и личных расчетов и соображений, за сохранение своей коалиции с капиталистами, против единого фронта труда! Этим они сами подпишут себе политический смертный приговор!»
Из противного лагеря на это отвечали:
«Управление страной должно принадлежать не невежественному народному большинству, не толпе, а интеллигентному капиталистическому меньшинству, избранному управлять…»
Чтобы не допустить образования единого фронта, реакция пыталась поссорить партии.
«Предложение коммунистов о едином фронте — это ловкий маневр хороших тактиков, направленный на внесение смуты в Социал-демократическую партию и дезорганизацию ее рядов…»
«Коммунисты отступают от своей программы, — лукаво говорили другие, — в их рядах наступило разложение, они раздумывают о том, как спасти свои головы и шкуру».