Динамика характера: Саморегуляция при психопатологии
Шрифт:
Многие авторитетные, даже ригидные правила вполне удобны для жизни. В таком случае отпадает необходимость в рефлексивных действиях и экономится энергия. Эти правила следуют не из глубоких убеждений, а из их неявного принятия, зачастую даже не столько из-за признания их полезности, сколько из-за их авторитетности; их осмысливать становится просто неуместно. Человек ведет машину так, как его научили водить; его манеры поведения за столом такие, каким им полагается быть. Многим правилам, разным привычкам и традициям — не исключая даже религиозные — мы следуем просто потому, что чувствуем, что по-другому поступать нельзя, или же просто не хотим забивать себе голову мыслями о том, как поступить иначе. В таких случаях мы также допускаем присутствие авторитета, но эти правила ни в коем случае не становятся для нас обременительными, так как мы с ними согласны,
Таким образом, при развитии действия или волевого самоуправления ранние, доволевые типы действия (ситуативные или спонтанные реакции, действия, основанные на правилах или привычках, ригидные или пассивно-реактивные по своей природе типы действий пониженной активности) никогда полностью не исчезают. Развиваются взрослые, зачастую адаптивные дериваты этих типов реакций и действий, которые остаются в поведенческом репертуаре каждого человека. По существу, совершенно не исчезая, дериваты этих доволевых типов действия могут составлять значительную часть нашего поведения. Однако они становятся подчиненными более планируемым, волевым действиям. Поэтому при возникновении новых или более сложных ситуаций в ключевых точках и направлениях спонтанные или привычные виды действий обычно осуществляются с некой задержкой (suspended). Затем они заменяются более произвольными действиями, которые направляются сознанием. Мы едем на машине по главной магистрали, расслабившись, слушая музыку, разговаривая, мечтая, — то есть ведем машину автоматически, сосредоточивая на вождении только часть полного внимания. Во время этого расслабленного состояния осознание самого действия — ведения машины — существенно снижается. Но когда приходится съехать с трассы или впереди появляются признаки дорожного происшествия, мы замолкаем и сосредотачиваем внимание, а затем снова расслабляемся, чтобы снова ощутить себя водителем.
Иерархическая система самоуправления развилась в разных видах спонтанной реактивности или привычных действий, которые требуют минимальной степени осознания или не требуют его вообще, зачастую не побуждают полностью сосредоточить внимание и сопровождаются пониженным ощущением действия. Этот выбор направления действия с более или менее автоматической реактивностью имеет некие пределы, для каждого человека обусловленные и его личностью, и внешними обстоятельствами. Когда изменяются обстоятельства и достигаются эти пределы, изменяется тип действия и вместе с ним изменяется ощущение самоуправления. Рассеянный интерес сменяется более острой направленностью, или же ослабляется сконцентрированная и целенаправленная установка. Однако оценка обстоятельств — фактор субъективный и сугубо индивидуальный.
Иерархическая система самоуправления служит причиной разнообразия в поведении каждого человека, а также причиной того, что ни одного человека нельзя полностью охарактеризовать единственным стилем поведения. Это не значит, что не существует относительно стабильной личности или что мы не можем дать общие характеристики личности. Это лишь означает, что «характер» — более сложная и гибкая структура и система, которую нельзя описать одним типом поведения или одной установкой. Эта структура-система включает в себя не только общие склонности, но и пределы и флуктуации установок и типов поведения, а вместе с ними — и ощущений действия в разных обстоятельствах.
Довольно запутанное и сбивающее с толку понятие потери контроля зачастую приводит к интересным примерам иерархической организации самоуправления. В психиатрии можно часто встретить ссылки на «слабый контроль над импульсами» или тому подобное — относительно насильственного или какого-то иного нежелательного поведения, в особенности когда сам субъект отказывается от своего намерения. Несомненно, в таких случаях человек поначалу и часто совершенно искренне на самом деле как будто ощущает потерю самоконтроля. При этом в процессе терапии оказывается, что отсутствует не способность к самоконтролю, а откровенное желание его осуществлять.
По-видимому, есть аргументы и «за», и «против»: предполагая потерю самоконтроля, мы считаем, что он существует и вместе с тем — что он отсутствует. Из того, что система самоуправления, или «контроля», является не простой и унитарной, а иерархической, действительно вытекает
Когда направление действий преимущественно определяется ситуацией или они становятся рутинными, самоосознание и ощущение действия обычно становятся слабыми и периферийными. Но ощущение действия — ясное осознание, что человек делает, что он хочет или предпочел сделать то, что он сделал, — иногда становится очень острым. Когда человек сознательно отделяет себя от рутины или когда такой рутины просто не существует, когда человек разочаровывается в своих ожиданиях или когда нет таких ожиданий, которые заслуживают внимания, или когда становится невозможной беззаботная, ситуативная реакция (даже у тех людей, у которых она вполне возможна), в силу растянутости действия во времени, а следовательно, неизбежной рефлексии и самоосознания, — очень вероятно, что во всех этих случаях самоосознание и ощущение действия оказываются весьма острыми.
Из наблюдений психопатологии мы знаем, что именно такое самоосознание и ощущение действия вызывают у некоторых людей острое чувство дискомфорта, и не только в связи с конкретными мотивациями, но и вообще — в связи с их жизнью. Тогда они рефлекторно избегают такого чувства или, по крайней мере, добиваются того, что оно существенно притупляется, опираясь на доволевые виды действий, пассивно-реактивные или ригидные типы внутренне ослабленных действий или даже ограничиваясь ими. Развившиеся установки и образ мышления (о которых мы поговорим чуть позже), охватывающие эти типы действий, становятся общими и характерными. Организация этих установок и образа мышления в индивидуальном характере становится основным средством предвосхищения тревоги, то есть системой защиты. При этом мы почти ничего не знаем о внешних условиях или предрасположенностях к такому развитию, но все же можем сделать очень серьезные обобщения.
Если мы правы, нормальные установки и типы ограниченных в детстве действий станут, так сказать, строительным материалом системы защиты взрослого человека. Отдельные пассивно-реактивные или ригидные типы действия, которые уже достижимы, будут связаны не только с предвосхищением тревоги, как это требуется, но и с благоприятными для них внешними условиями. Такие типы действий могут быть гипертрофированными и содержать в себе ограничения. Например, допустим, что тревожно-послушный ребенок в особых условиях становится милым и приятным в общении, но необычайно восприимчивым, понятливым и даже робким подростком. Обычное проявление инициативы, быть может, даже серьезные амбиции будут казаться дерзкими, вызывающими тревогу, а потому будут наталкиваться на внутренние запреты. Короче говоря, появляется саморегулирующаяся система, невротический характер (neurotic character), с присущей ему динамикой и его собственной напряженной стабильностью.
Далее мы рассмотрим некоторые конкретные, диагностически определимые непсихотические состояния, в которых проявляются доволевые типы пассивной реактивности и ригидности: пассивно-реактивные типы действий и установки — так, как они проявляются в истерическом и импульсивно-психопатическом состояниях; ригидность — так, как она проявляется в одержимо-навязчивом и паранойяльном состояниях. Каждое из этих состояний обычно считается отдельным психиатрическим синдромом (а в последнем случае некоторые психиатры считают навязчивую одержимость особым нейрофизиологическим заболеванием). При наличии определенных особенностей у каждой такой пары явно несопоставимых симптомов и разных, хотя не столь несопоставимых установок мы увидим, что на самом деле эти симптомы представляют собой дериваты довольно тесно между собой связанных типов. По существу, с некоторой степенью точности можно определить связь между состояниями в каждой паре, между двумя разными представителями общего доволевого типа.