Динамит пахнет ладаном
Шрифт:
«Полковник не вошел бы туда, если бы заметил опасность, — думал Гурский. — Он же не дурак. Наверно, увидел знакомого. Наверно, понял, что сможет его уговорить. Он у нас мастер уговаривать. Ну, а если он увидел, что ему в лоб ствол нацелен? Вот и шагнул. Черт! Жду еще немного, а потом…»
Неожиданно раздался надтреснутый тенорок Тихомирова:
— Я тоже должен быть там. Мистер Хелмс не уполномочен вести переговоры о моем имуществе.
— Сказано тебе, зайдет один, — прогудел верзила. —
— Я… Мне… Мы… — Тихомиров шагнул вперед.
И тут же ему в грудь уперся ствол кольта.
«Ловко!» — восхитился Гурский. Верзила только с виду казался увальнем, а пушку наставил молниеносно.
— У него тоже ствол! — вдруг запищала Эвелина, отталкивая Захара.
Гурский, не раздумывая, выстрелил. Но девка толкнула его, и он понял, что промазал. Тут же выстрелил снова. Детина пошатнулся, выронив револьвер. И через мгновение рухнул на пол возле двери.
— Добей его! — крикнул Захар Тихомирову и пинком распахнул дверь.
Схватив девку за волосы, он выставил ее перед собой. Толкнул, шагнув в комнату и держа ствол над ее плечом.
В темной комнате он сразу увидел Хелмса, тот скрючился под столом, закрывая голову руками. Не видя противников, Захар наугад пальнул в один угол, в другой. Зазвенело разбитое стекло. Из угла ударила вспышка, и жаркая струя прошлась по волосам Гурского. Пуля впилась в косяк над головой, и он отступил, прикрываясь девкой. Снова выстрелил пару раз, и боек звонко щелкнул по пустой гильзе.
Назад!
Захар отскочил к стене, вытаскивая из-за пояса второй револьвер. Из номера выскользнул Полковник. Он удивительно быстро двигался на четвереньках. А когда наткнулся на труп у порога, то взвизгнул и по-собачьи перепрыгнул через него.
Гарри и Майк ворвались в соседний номер, выхватывая из-под полы обрезы дробовиков. Они принялись палить через тонкую стенку.
— Майер! Майер! — задыхаясь, кричал Хелмс.
Руки его подломились, и он припал лицом к ковровой дорожке, высоко отставив зад.
«Зачем ему Майер?» — успел удивиться Захар, снова подкрадываясь к распахнутой двери номера. Он выстрелил еще трижды, прежде чем заглянуть внутрь.
Балконная дверь была распахнута, и ветер трепал прозрачную занавеску. Захар огляделся — в комнате никого. Он подошел к балкону и увидел, что этой стеной отель выходит на пустырь. Где-то в темноте стучали, удаляясь, копыта нескольких лошадей.
— Вот оно что! — громко, потому что уши заложило от стрельбы, сказал Гурский. — Хотели через балкон смыться. И ведь смылись, подонки! Хорошо, что я хоть одного уложил. Полковник, гляньте, может он еще живой?
— Майер! — раздался в ответ отчаянный вопль Полковника.
«Да что такое!» — с досадой подумал Захар.
Он
Над трупом склонился Гарри.
— Точно в висок, Зак, — сказал он. — Отменный выстрел.
— Два отменных выстрела, — отозвался Майк, разглядывая кого-то, лежащего вдоль стены. — Здесь — точно между глаз.
— Приятно иметь дело с хорошим стрелком, — сказал Гарри.
— Да. Когда он на твоей стороне, — отозвался Майк.
И только теперь Захар увидел, что вдоль стены в коридоре лежит Тихомиров, и из-под его головы растекается красная блестящая лужа.
— Хватит зубоскалить, — устало произнес полковник Хелмс, отряхивая брюки. — Гарри, Майк! Пошлите кого-нибудь по следу. У них там стояли лошади под балконом. Зак! Исчезни! Сейчас появится маршал, я сам с ним разберусь, а тебе незачем тут мелькать. Исчезни.
«Исчезни! — возмущенно повторил Захар, спускаясь по лестнице. — Исчезни. После того, как я спас его шкуру! Ну и ладно. Ну и исчезну. Пожалеешь, когда меня рядом не окажется, ох, и пожалеешь!»
25. Огонь в ночи
Он слишком хорошо знал, как выглядят убитые. Едва заметив лежащего за порогом Медвежонка, Орлов понял — всё кончено. Надо уходить.
Все кончено. Но надо ли уходить?
«Вера ждет», — вспомнил Орлов. Надо уходить.
Пули носились по комнате, как бешеные осы. Картечь пробила стену и разнесла зеркало вдребезги. Грохот стоял неимоверный. Спрыгнув с балкона, Орлов оттолкнул лестницу, приготовленную для Хелмса.
— Ты один? — спросил Кливленд.
— Один. Медвежонок убит.
И они умчались к реке, ведя за собой двух лошадей без всадников.
Брод, отмель — и снова назад. Запутав следы, они вернулись в лагерь.
Вера ничего не спросила, и Орлов ничего не стал рассказывать.
Он нашел в сумке Медвежонка флягу с текилой и пошел прочь от костра.
— Ты куда? — окликнула его Вера.
— К реке.
— Ужин готов.
Ему было трудно говорить. Но он подумал, что Вера ни в чем не виновата. Незачем ее обижать. И сказал:
— Ешьте без меня. Не ждите.
Он спустился к воде и забрался на валун, окруженный камышами. Жадно припал к фляге. Текила обожгла горло.
Всё кончено. Надо уходить.
Он попытался обдумать то, что случилось. Но никаких мыслей не было. Была только боль и горечь.
Он чувствовал внутри себя зияющую дыру. Текила лилась в пустоту. Хмель не брал Орлова.
Журчала вода, обтекая валун. Перешептывались камыши. От этой безмятежной тишины ему хотелось заорать во весь голос. Хотелось стрелять. Хотелось взорвать к черту весь мир.