Династия Ямато

Сигрейв Стерлинг

Продолжавшего находиться в изоляции от семьи Акихито тем не менее впервые выставили на обозрение публики в январе 1947 г. Семь дней наследник ездил по стране: посетил храмы, школы и университеты, рыбопитомник, ферму по выращиванию лотосов, метеостанцию и археологический музей. Лазил по горам, смотрел выступления ансамблей народного танца и показательные выступления пловцов… Поглазеть на наследника собирались толпы простолюдинов. Вайнинг, пораженная спокойствием и самообладанием наследного принца, выражала сочувствие его нелегкой доле: «Акихито быстро учится как августейший принц принадлежать не себе, но публике; [и в то же время] ему приходится строжайшим образом контролировать свои эмоции, что непросто после всех проведенных вне ее поля зрения лет».

Трения между Вайнинг и придворными чинушами несколько поослабли, когда весной 1948 г. Мацудайра Ёситами подал в отставку с поста главного гофмейстера двора. Ёситами обучался в Оксфорде, прекрасно говорил по-английски

и в то же время являлся непреклонным японским традиционалистом, состоявшим в штате императорского двора с младых ногтей. В детстве Ёситами играл с юным императором Тайсё. Вновь назначенным главным гофмейстером стал квакер по имени Тадзима Митидзи (за шестьдесят, бывший президент «Сёва бэнк»). В молодые годы Тадзима играл роль протеже Нитобэ Инадзё (известного японского квакера-методиста, женившегося на квакерше из Филадельфии и принявшего на воспитание двух августейших японских принцев). Вайнинг утверждала: Тадзима «принес с собой свежий морской бриз, настежь распахнувший закрытые до этого двери». За назначением Тадзимы последовало назначение профессора Коидзуми Синдзё на пост главного воспитателя Акихито. Коидзуми родился в Токио в 1888 г., обучался в университете Кэйо (где некогда преподавал отец Элис Перри Грю). После Кэйо Коидзуми продолжал образование в Лондоне, Берлине и Кембридже. Позже преподавал в Кэйо, в 1930 г. стал его президентом. Вайнинг впервые встретилась с профессором в марте 1948 г. Она знала, что Коидзуми очень сильно обгорел во время американских напалмовых авиарейдов на Токио в 1945 г., и все же испытала глубочайшее потрясение при виде его ужасных шрамов и увечий. Когда-то в молодости Коидзуми обладал привлекательной внешностью, спортивной фигурой, был чемпионом по теннису. Спустя годы перед Вайнинг предстал хромой калека с обезображенным глубокими шрамами лицом. (Готовясь ко сну, Коидзуми был вынужден накрывать лицо шелковым платком, прикрывая лишенные век глаза… Его единственный сын, молодой лейтенант японского ВМФ, погиб в войну.)

До своего назначения Коидзуми не был вхож в императорский двор. Но Тадзиме, пусть и с большими усилиями, все же удалось убедить профессора выразить согласие. Вайнинг же объявили: Коидзуми будет отвечать не только за обучение наследного принца, но и за «направление его жизни в ее малейших деталях». Так что Коидзуми с течением времени стал ближайшим наперсником и советником Акихито. Некогда Мэйдзи благоволил к Ито — теперь и его правнук нуждался в ком-то, не принадлежащем к мирку придворных гофмейстеров.

Коидзуми хорошо понимал положение Акихито: «Он наследный принц, и это единственный его недостаток». Ито Хиробуми однажды заметил: «Можно сказать, воистину незавидная доля — уродиться наследным принцем. Он, едва успев появиться на свет, оказывается запеленат в придворный этикет, а когда немного подрастет, вынужден плясать под дудку придворных наставников да советников». Коидзуми осуждал закостенелый придворный традиционализм, особенно раболепие слащавых фрейлин…

Боннэр Феллерс как-то заявил Вайнинг: «Когда-нибудь Вам воздастся за Ваши труды по воспитанию первого в истории японских императоров христианина». На что та ответила, может быть, несколько запальчиво: «Ничуть. Я буду обучать его английскому языку, и не более того». Американка оказалась верна своему слову, ревностно выполняя свою профессиональную задачу, чего не скажешь о генерале Макартуре, игравшем на оба поля. Официальная политика СКАП, спускаемая директивно из Вашингтона, совершенно определенно предполагала отделение церкви от государства. Одна из целей такой политики — нивелирование влияния на трон идеологии государственного синтоизма, многими на Западе рассматриваемой как религия войны. Макартур же самолично вознамерился обратить Японию в христианство, разглагольствуя о «надежде и вере на возможный переход Японии в христианство». Трудно сказать, шли ли вышеприведенные слова от сердца, или являлись очередной мистификацией в расчете на вожделенное президентство. В 1946 г. Макартур объявил ведущим американским церковным деятелям: «…Необходимо заместить древнюю религию Японии христианством», призвав направлять туда миссионеров. Макартур настаивал: «У демократии и христианства много общего, ведь воплощение первой невозможно без преданного служения фундаментальным понятиям, лежащим в основании последнего». Древние греки могли бы оспорить подобное утверждение… Ну да ладно, в любом случае христианство, считал Макартур, — «противоядие» от атеистического марксизма! Потому-то американским педагогам без «верительных грамот» церкви в течение первых двух лет оккупации запрещалось преподавать в Японии!

Миссионерам предоставлялись особые привилегии: они могли задействовать армейский транспорт, совершать покупки в дотационных магазинах на территории американских военных баз, пользоваться армейской почтовой службой. Макартур лично обратился к «Американскому обществу распространителей Библии» с просьбой направить в Японию десять миллионов экземпляров. Для их доставки задействовали суда ВМС США, фрахт оплатил американский налогоплательщик.

Поначалу действительно наблюдался массовый переход японцев в христианство. Но вскоре стало ясно: подавляющая масса неофитов — безработные, которым нечем себя занять, кроме как посещать богослужения. А бешеный успех с продажей Библии, оказывается, объяснялся просто-напросто качеством бумаги — практичные японцы оценили ее по достоинству и с радостью использовали вместо чрезвычайно дорогой по тем временам папиросной бумаги! Говорящие по-английски японцы со знанием дела травили шутки по поводу «Holy Smoke»… [83]

83

Игра слов. «Holy Smoke» в буквальном переводе — «Священный дым». В американском английском — «Боже правый!», «Вот те на!» (восклицание удивления, досады и тому подобное).

Согласно Уильяму П. Вудварду из отдела по делам конфессий администрации СКАП, в японском обществе получили благодатную почву слухи о якобы готовящемся обращении в христианство императора Хирохито: «Трудно сказать, на чем именно базировались самые первые слухи о якобы проявляемом интересе к христианству со стороны членов августейшей семьи. Не подлежит сомнению только то, что с ноября 1945 г., когда члены делегации протестантских общин впервые побывали на аудиенции [у императора), не единожды имели место дальнейшие встречи выдающихся представителей христианства с императором». Некий японец-христианин проводит с Нагако душеспасительные беседы по основам христианского вероучения; президент Токийского университета предсказывает скорое обращение Хирохито…

Кое-какие из вышеприведенных слухов «запустил» Боннэр Феллерс. В мае 1946 г. он в неофициальном порядке сообщил Гуверу, будто «фрейлина-христианка» из дворца информирует его о следующем: «император с императрицей читают Библию каждый божий день». Ниже Феллерс (уже от себя) продолжал: «Совсем недавно вдовствующая императрица обмолвилась: „Стране необходимо христианство“». После ухода в отставку из рядов армии США Феллерс работал в Национальном комитете республиканцев в Вашингтоне, где публично заявил: «Трон отдает предпочтение христианству. Вдовствующая императрица читает Библию и молится… сам император склоняется к христианству… воистину было бы удивительно, не прими наследный принц христианство».

Вудвард доказывает: никто в СКАП «…никогда не предпринимал ничего напрямую или опосредованно ради содействия либо поощрения активного обращения в веру высших эшелонов японского правительства, императорского двора или императора; [однако] Макартур обсуждал вопросы вероисповедания с Хирохито. И император один раз предложил объявить христианство государственной религией Японии. Макартур отклонил предложение, отметив: „Никакая нация не должна быть насильно понуждаема к принятию любой из религий“». Обращение императора, добавил Макартур, приведет всего-навсего к обвинениям в «возмутительном цинизме». В действительности император не совершил акта публичного обращения в христианскую веру, и, согласно утверждениям Вудварда, не отмечалось «данных о каком-либо имевшем место обращении императора в приватном порядке». Хирохито как-то в интервью австралийскому корреспонденту «Мельбурн сан» обмолвился, что никогда не ставил перед собой цели перейти в христианство. И все же слухи множились, в том числе и о якобы высказанном Хирохито пожелании крестить Акихито. (Позже Акихито в беседе с Вайнинг охарактеризовал себя как «ученого и агностика».)

Единственное реально состоявшееся публичное крещение члена императорской семьи в то же время представляется и наиболее сомнительным. 17 декабря 1951 г. дядя Хирохито, князь Асака (лично руководивший нанкинской резней), крестился в Риме, приняв католичество. Отправлял обряд японский католический епископ.

Спустя почти четыре года по приезде во дворец Вайнинг наконец удалось уговорить Макартура пригласить наследного принца. Макартур поставил следующее условие: «Мне здесь никто не нужен — за исключением Вас, — чтобы он чувствовал себя комфортно». Заручившись согласием генерала, Вайнинг приступила к обсуждению того же предмета с Тодзимой. Тот не возражал, считая подобную встречу ценным личным опытом для наследника. Хирохито выразил удовлетворение от идеи Вайнинг, но в качестве особого условия поставил молчание прессы. Когда же Вайнинг наконец поинтересовалась мнением Акихито, наследник ответил уклончиво: ни да, ни нет, но «выглядел заинтересованным, задумался».

Встреча состоялась в один из вечеров июня 1950 г. Свита отсутствовала. Акихито добрался до штаб-квартиры СКАП, расположенной в конфискованном здании «Дай Ити бэнк», на машине Вайнинг. Сделали все возможное, дабы избежать общественного внимания.

Полковник Бункер вышел к подъезду и встретил Акихито с воспитательницей, открыл дверцу автомобиля. Вайнинг представила полковника наследному принцу, и все трое вошли в здание, где их ожидал почетный караул, отдавший полагающиеся по случаю почести. Акихито расписался в журнале записи гостей, и его препроводили в кабинет Макартура.