Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я
Шрифт:
А все-таки здорово, что мы встретились здесь, на Кроновой тропе1
– Я... Мы плывем в Океан, ребята. Там, за Океаном, есть земля...
– Ух ты-ы-ы! Океа-а-ан! Надвинулись, рядом сели.
– Вот здорово! А мы тут быков гоняем, ровно пастухи какие! Так о чем говорить-то, парень? Океан! Да если бы не Эврисфей-дурак, мы бы сами!..
– Эй, да чего мы грустим?– удивляется Ификл (точно Ификл!).– Слушай, Диомед, у нас тут еще полбурдюка осталось. Хлебнем, споем!..
– Спляшем!– басит голос
* Трихонида - это танец такой.
– Что значит "быть может"?– возмущаюсь я.– Это кто из нас тут этолиец?
Его очень легко танцевать. Главное - голову вверх, руки в стороны (и тоже чуть вверх)...
– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай! ...И еще сандалии снять надо, Трихониду только босыми танцуют. Пятками - в траву, да посильнее, посильнее!
– Косса-косса-косса-хай!
...Дядя Геракл - Алкид!– слева, дядя Геракл - Ификл!– справа (топнут лес качается). Круг протанцевали - меняемся. Теперь справа Алкид, слева Ификл. А может, и наоборот все. Кружатся звезды, кружатся черные деревья вокруг.
– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай! У гаснущего костра, на перекрестке Прошлого и Грядущего, по скользкому черному льду Крона-Времени бесшабашно, бесстрашно, ни о чем не жалея...
– Косса! Хай!
– Тидид! Где ты был? Кабан же!.. Из-под носа ушел кабан!
Неяркое осеннее солнце над поляной, запах прелых листьев, у Любимчика в рыжих волосах - желтая хвоя...
– Кабан! Скорее, Тидид, побежали! Ка-а-а-аба-ан! Я сжал ладонью еще теплое древко копья, улыбнулся. Счастливого пути, дядя Геракл!
– Ка-а-а-а-а-аба-а-а-а-ан!
– Обидно, родич Диомед, да! Никто не верит, никто Дне слушает! Хоть ты послушай, а? Я впереди всех бежал, далеко бежал, быстро бежал. Гляжу - бык! Большой такой, шерсть красивая, золотая шерсть, понимаешь. Стоят - мычит. Я быка завалил, свежевать стал - мычит! Мясо на огонь положил - мычит! Пока глаза протирал, пока Артемиде-охотнице молился - ушел. И шкура ушла, и мясо ушло. Обидно даже, я тебе скажу! Ну почему мне никто не верит, ванакт Диомед, а? Ну когда это Мантос людей обманывал? Хоть ты мне поверь, родич!
* * *
– Ну вот чего, господа хорошие, басилеи богоравные! Как Трою или там чего еще брать, это вам, понятное дело, виднее. А вот как в Океан попасть - это уже моя, Антигена Коряги, забота. Так что слушайте, ежели жить покуда не надоело. И ты, ванакт маленький, слушай. А вы, мелюзга желторотая, что кормчими себя вообразили, - и подавно. Так вот, первое дело - завсегда паруса. Завсегда - да не сейчас. Так что сверните-ка все паруса и засуньте их...
– Нет, Диомед, сюда я не попал. Я тогда у Регия был, быков Герионовых стерег. А мои мальчи... Мои отец и дядя здесь, на Тринакрии, стадо собирали. Вернулись веселые такие, помню, Алкид мне говорит, мол, хочешь, Иолай, в Океан
Не бейся, сердце! Не бейся! Каждый толчок, каждый удар - тараном по непрочным черным доскам. Тем, которые отделяют нас от Аида... Страшный зев бурунов справа, неровная стена тумана слева - белая, склизкая...
– Не замай вправо, дурень, не замай!.. И Антигену, старой коряге, не по себе. Замер, в бородищу седую пальцами корявыми вцепился...
– Да куда ж ты! Пропадешь!..
Черная скорлупка, едва видная за водяной пылью, дернулась, выпрямилась, рванулась вперед...
– Хвала богам! Маленький ванакт, когда ты своих парней в бой посылаешь, тоже небось страшно?
– Еще как!
Узкий проход между бурунами и туманом. Сгрудились корабли-дельфины в маленькой бухте, своего часа ждут. Только по одному проскользнуть и можно. Ни влево, ни вправо - точно между двумя Смертями... В бою все-таки легче. Если рвется сердце, из груди выскакивает, прыгай в колесницу, пристраивай в руке копье...
Здесь не поможет.
– Прошел! Ну, давай следующий!.. Шесть дельфинов проскользнули. Один не смог - за-, тянуло в буруны, разбросало черные ошметья по узкому проливу...
– Во! Так и гребите! Да не влево, не влево!.. Негромко шепчет Антиген, старый кормчий, но словно слышат его голос там, на черной палубе. Успел проворный дельфин, отвернул от жадных щупальцев тумана... А что там, в тумане, даже мне старая коряга не сказала. Вздохнула только.
Не бейся, сердце! Не бейся!..
– Ну, иди, иди! Да чего у вас там, руки поотсыхали?..
Сопит коряга, головой мотает. Так и в бою, если со стороны смотришь: всюду хочется быть, и с лучниками, и р конницей, и на правом крыле, и на левом... Да куда же они гребут, ванакт?! Куда гребут, безголовые? Футы, хвала Черногривому!
Еще один дельфин проскользнул между смертей туда, в водяную пыль, где нестойким неверным серебром светится вечная плоть седого Океана. Еще один, еще...
– Ну чего, маленький ванакт? И нам пора! Дрогнуло сердце, дернулась черная палуба под ногами, ударили весла в белую пену.
– Пора, дядюшка Антиген!
Позади - жизнь. Впереди - Смерть. Смерть - и Океан.
– В стране той небо безоблачно, Царит там Век Золотой, Там горя нет, даже смерти нет, Там мы счастье найдем.
Станем Миносами!
АНТИСТРОФА-II
Человек человеку - призрак. И корабль - кораблю.
Он мчался прямо на нас - длинный, низкобортный, с острым носом-клювом. Черный дым клубился над невысо- кими уродливыми мачтами, над серой палубой, над тонкими осиными жалами, торчавшими во все стороны. Нос-клюв, весь в белой пене, рассекал седую океанскую плоть.
Кто он? Откуда? Видит ли нас?
Не видит! Скользнул серый борт прямо по нашим веслам - беззвучно, неслышно. Скользнул, дохнул гарью и дымом...