Дипломатическая быль. Записки посла во Франции

Дубинин Юрий Владимирович

Ф. Пюо обратил мое внимание на то, что Франция со своей стороны сняла в своей политике лозунг самоопределения и свободных выборов в Германии, учитывая негативное отношение к нему Советского Союза. Франция перешла к тактике поощрения контактов между ФРГ и ГДР.

Конечно, и Эрхард, и Шредер были далеки от поддержки идей, защищавшихся Советским Союзом и Францией, говорил Ф. Пюо. Однако Париж констатировал, что под воздействием новых веяний, вызываемых, в частности, советско-французским сближением, и в Западной Германии происходят важные политические процессы. В частности, стремление к обладанию ядерным оружием —

линия Шредера — не находило поддержки немецкого народа.

А что же с признанием Францией ГДР? Жак де Бомарше говорил: думаю, мы не признаем ее никогда. Ф. Пюо высказал как-то в частном порядке нечто парадоксальное: это был бы шаг к объединению Германии. Требуется ли это?

Увы! Неисповедимы пути политики: как известно, после подписания в Хельсинки Заключительного акта общеевропейского совещания Франция и ГДР установили между собой нормальные дипломатические отношения.

Договоренности, достигнутые в Москве, действовали. В Европе начинал складываться новый стиль взаимоотношений.

Менялись и отношения Советского Союза с США. Было видно, что Франция пристально следит за этим и что де Голля беспокоит характер и возможные последствия советско-американского сближения. Явное удовлетворение у де Голля вызывало в связи с этим заявление А. Н. Косыгина во время его визита во Францию в декабре 1966 года о том, что советское правительство является принципиальным противником гегемонии двух держав — СССР и США.

В Совместном заявлении по случаю этого визита Франция согласилась упомянуть о возможности созыва общеевропейского совещания. Тем самым была открыта новая важная область осуществления европейской политики, сформулированной во время визита де Голля в СССР.

В ноябре 1967 года Франция делает новый шаг в развитии политики независимости. Начальник генерального штаба генерал Айере заявляет о том, что, поскольку Советский Союз больше не является противником Франции, ее ударные силы, то есть ядерное оружие, должны быть направлены «по всем азимутам», а не в одну сторону (то есть в сторону СССР).

Советский Союз и Франция вступили на путь развития контактов по военной линии.

Отмечая это, я не ставлю в данных записках цель изложения всех событий, которые вели к быстрому расширению советско-французского сотрудничества.

* * *

Что касается работы посольства, то она перестраивалась, приобретала все более практический характер. Произошло расширение состава посольства. Приехало десять новых дипломатов. Остро встал вопрос о новом здании посольства. Оно располагалось в прекрасном особняке, носящем имя «дворец Эстре», на улице Гренель Сен-Жерменского предместья. Он был построен в 1711–1713 годах первым архитектором французского короля Робером де Коттом. В одном из французских описаний этого здания говорилось, что его отличают «прекрасные пропорции внешнего облика, изобретательное расположение внутренних помещений, красивые интерьеры и богатая меблировка». И по сей день дворец Эстре значится в числе памятников французской архитектуры. Вокруг немало других особняков той же эпохи.

На одной только улице Гренель расположились министерства народного образования (особняк Рошешуар), промышленности, труда (особняк Шатле). На параллельных улицах Варенн, Сен-Доминик, Юниверсите, бульваре Сен-Жермен находятся резиденция премьер-министра («Отель

Матиньон»), министерства торговли и ремесел, обороны, наконец, смотрящее на Сену министерство иностранных дел. С юга-востока к Сен-Жерменскому предместью примыкает Люксембургский дворец, где заседает Сенат, а на Западе — Бурбонский, местопребывание Национального собрания. По соседству с дворцом Эстре находятся посольства Нидерландов, Италии, чуть дальше — Швейцарии, ФРГ. В одном из особняков этого же квартала разместился музей Родена, в котором перед войной 1812 года временно располагалось посольство России.

Россия приобрела дворец Эстре в 1864 году за золотые франки, и с тех пор это здание остается символом нашего присутствия во Франции. Забота о сохранении красоты и богатства этого дворца стала традицией многих поколений наших дипломатов. В изданной в 1966 году роскошной книге «Сен-Жерменское предместье» отмечалось, что здание содержится «со вкусом». В восьмидесятых годах усилиями посла С. В. Червоненко зданию был сделан капитальный ремонт, обновлены интерьеры, заново произведено их золотое покрытие. Сегодня это один из самых блистательных по своей красоте и состоянию домов Парижа. Там располагается резиденция российского посла.

Но во времена, о которых я веду разговор, там ютилось все посольство. Персонал разбухал, и по соседству со сверкающими залами приемов располагались кабинеты, все больше переполнявшиеся столами, шкафами, книгами, подшивками газет, досье и прочей канцелярщиной. Жизненное пространство для каждого дипломата сдавливалось и сужалось.

Дипломатические приемы тоже становились проблемой. Мы обзаводились все новыми знакомыми, но, если пробовали при этом сократить число приглашавшихся ранее, следовали обиды, а это не красит посольство. Кому-то пришла в голову мысль разделить приглашенных на прием по случаю национального праздника на два потока, с указанием времени для каждого из них. Эффект получился плачевный — недовольными остались все. Каждый подозревал, что его включили в менее престижную группу. В узких прилегающих улицах было крайне мало стоянок для машин, не говоря уже о пробках, которые возникали на подъезде к посольству в дни наших больших протокольных мероприятий.

С квартирами для сотрудников еще хуже. Мы как бы перенесли наш коммунальный быт на берега Сены: например, в доме на улице Женераль Аппер одним санитарным узлом пользовался десяток семей. Это бывшее посольство одной из прибалтийских стран никак не было приспособлено под житье-бытье.

Положение наших французских коллег в Москве было примерно таким же. На Якиманке у них был эффектный дом для представительской работы, а тесные кабинеты сотрудников находились во дворе, в том числе в бывших подсобных помещениях, первый этаж которых был когда-то конюшней.

Каждая из сторон время от времени ставила эти вопросы, искала пути их решения, однако по-настоящему систематическая работа была начата только в 1964 году. Посол поручил ее мне. Моими собеседниками стали все те же Жак де Бомарше и Франсуа Пюо. Нам с послом представлялось логичным решение проблемы на основе взаимности, сердцевину которой должно было составлять безвозмездное предоставление Советским Союзом и Францией равноценных зданий или земельных участков друг другу соответственно в Париже и в Москве.