Дипломатическая неприкосновенность
Шрифт:
Не понимаю.
Что-то тут не вяжется. Если у него найдется хотя бы минут десять, не перебиваемых каким-нибудь очередным смертельным тактическим кризисом, может, он и поймет… Майлз старался не думать ни о горящих ладонях, ни о том, какая микробная змея в данный момент крадется в его теле, возможно, даже пробираясь к мозгу.
Обычное, верное своим хозяевам ба скорее умрет, чем бросит такой груз, как эти набитые аутами репликаторы. И даже если это ба прошло какую-нибудь подготовку спецагента, то зачем тратить драгоценное время на сбор образцов тканей зародышей,
Эшелон его мыслей сошел с рельсов, когда Майлз представил крошечных биоинженерных паразитов, отчаянно размножающихся в его кровеносной системе, пок-пок-пок-пок. Да успокойся ты, черт подери! На самом деле Майлз точно не знал, подцепил ли он ту же заразу, что и Бел. Ага, это может быть кое-что похуже. Но все же наверняка любой нейротоксин цетагандийского производства – или обычный яд – должен подействовать быстрее. Хотя если это наркотик, предназначенный превратить жертву в законченного параноика, то он действует очень даже хорошо. Ограничен ли у ба набор дьявольских зелий? Сколько их у него? Какими бы стимулянтами и гипнотиками оно ни напичкало Бела, они не обязательно выходят за рамки стандартных, по меркам тайного агента. Сколько еще изысканных биотрюков у ба в рукаве? И не станет ли Майлз тем, кто лично продемонстрирует действие следующего?
И проживу ли я достаточно долго, чтобы успеть попрощаться с Катрионой? Прощальный поцелуй исключен, если только они не прижмутся губами с разных сторон очень толстого оконного стекла. Ему столько нужно сказать ей, что он даже не знает, с чего начать. И совсем невозможно по открытому общему каналу. Позаботься о детях. Целуй их за меня на ночь каждый вечер и говори, что я любил их, хоть никогда и не видел. Ты не будешь одинока – мои родители тебе помогут. Скажи моим родителям… скажи им…
Это уже начала действовать та дрянь или приступ паники и слезы – результат чистого самовнушения? Противник, атакующий тебя изнутри, ты можешь попытаться вывернуться наизнанку, чтобы дать ему отпор, только вряд ли это тебе удастся. Мерзкое оружие! Открытый канал или нет, но я свяжусь с ней прямо сейчас…
Вместо этого в ухе раздался голос Венна.
– Лорд Форкосиган, перейдите на двенадцатый канал. С вами хочет переговорить адмирал Форпатрил. Очень.
Майлз зашипел сквозь зубы и переключил комм шлема.
– Форкосиган слушает.
– Форкосиган, вы идиот!.. – Похоже, за последний час из лексикона адмирала в какой-то момент выпали некоторые титулы. – Что за чертовщина у вас творится?! Почему не отвечаете по наручному комму?
– Он под моим комбинезоном химзащиты и в данный момент недоступен. Боюсь, что натягивал этот комбинезон в дикой спешке. Имейте в виду, этот канал открытый и не защищенный, сэр. – Черт, откуда взялось это «сэр»? Привычка, чистой воды старая дурная привычка. – Можете попросить краткий доклад у капитана Клогстона по лучевой связи, но только коротко.
Форпатрил матюгнулся – в общем по ситуации или обложил конкретно Имперского Аудитора, оставалось только гадать – и отключился.
До слуха Майлза донесся слабый звук, который он давно ждал, – отдаленный лязг и шелест закрывающихся шлюзов, разбивавших корабль на запечатанные отсеки. Квадди добрались до кабины управления! Отлично! Только вот Роика до сих пор нет. Оруженосцу придется связаться с Венном и Гринлоу, чтобы они открывали и закрывали шлюзы на его пути…
– Форкосиган. – В ухе снова звучал голос Венна. Очень сдержанный. – Это вы?
– Что я?
– Перекрываете все проходы?
– Нет. – Майлз безуспешно попытался снизить голос до более подходящего тона. – А вы разве еще не в кабине управления?
– Нет, мы сначала зашли в гондолу номер два, чтобы забрать снаряжение. И как раз собирались из нее уходить.
В гулко бьющемся сердце Майлза всколыхнулась надежда.
– Роик? – напряженно позвал он. – Ты где?
– Не в кабине управления, м’лорд, – отозвался мрачный голос Роика.
– Но если мы здесь, а он там, то кто это делает? – раздался несчастный голос Лейтвина.
– А вы как думаете? – ядовито поинтересовалась Гринлоу. Она взволнованно дышала. – Пять человек, и ни один из нас не проследил, чтобы заперли дверь, когда мы ушли! Черт побери!
В ухе Майлза раздалось тихое приглушенное оханье. Такое издает человек, сраженный стрелой, или когда к нему приходит осознание. Роик.
– Тот, кто находится в кабине управления, – быстро заговорил Майлз, – имеет доступ к этим каналам связи или вскоре будет иметь. Нам придется отключиться.
У квадди была независимая связь со станцией и с Форпатрилом через коммы комбинезонов. У медиков тоже. Майлз с Роиком окажутся единственными, кто останется без связи.
И тут внезапно звук в его шлеме исчез. Ага. Похоже, ба таки добралось до управления связью…
Майлз подошел к расположенному слева от двери пульту управления окружающей средой лазарета, открыл и перевел все переключатели на ручное управление. При закрытой наружной двери можно будет регулировать давление воздуха, хотя циркуляции не будет. Медики в своих скафандрах не пострадают, а вот Майлз с Белом подвергаются риску. Он неприязненно покосился на ящик со спасательными капсулами. В защищенном боксе уже, слава богу, работает своя замкнутая циркуляция. Пусть так и остается. Сколько силовая установка выдержит? Но если придется перемещать Бела в спасательную капсулу, как обеспечить ему холод?
Майлз поспешил обратно в бокс. Подойдя к Клогстону, он заорал через шлем:
– Мы потеряли связь через корабельную сеть. Пользуйтесь только вашими лучевыми военными каналами связи.
– Я слышал! – проорал в ответ Клогстон.
– Как продвигаются дела с этим вашим фильтром-охладителем?
– Охладительную часть сделали. Все еще работаем над фильтром. Жаль, что у меня мало помощников, хотя тут вряд ли есть место для еще нескольких задниц.
– Кажется, почти готово, – сказал склонившийся над койкой техник. – Не проверите вот это, сэр? – Он махнул рукой на один из анализаторов, множество индикаторов которого замигали, требуя внимания.