Дипломатия
Шрифт:
Демонстрируя, что на него ни в малейшей степени не произвела впечатление церемония приема, ибо заложенная в нее трактовка величия, похоже, позаимствована из какой-нибудь венской оперетты, Молотов занялся постановкой конкретных вопросов: в чем конечная цель Трехстороннего пакта? Как Гитлер определяет провозглашенный им «новый порядок»? Что такое «расширенная азиатская сфера влияния»? Каковы германские намерения на Балканах? Сохраняется ли до сих пор понимание того, что Финляндия находится в советской сфере влияния?
Никто еще не беседовал с Гитлером подобным образом и не подвергал его такого рода перекрестному допросу. В любом случае Гитлер не мог потерпеть, чтобы ограничивалась свобода действий Германии там, куда способны были добраться его армии, — и уж конечно, не в Европе.
На следующий день перед встречей с Гитлером был дан спартанский завтрак, но существенного продвижения вперед так и не произошло. Гитлер, по обыкновению,
«После завоевания Англии Британская империя станет крупнейшим в мире обанкротившимся имением... И внутри этих обанкротившихся владений для России найдется доступ к незамерзающему и по-настоящему открытому океану. Пока что сорок пять миллионов англичан правят шестьюстами миллионами обитателей Британской империи. Но это меньшинство вот-вот будет сломлено...
При данных обстоятельствах возникают перспективы мирового масштаба... Участие России в разрешении всех этих проблем вполне может быть организовано. Все страны, которые заинтересованы в имуществе банкрота, должны прекратить споры друг с другом и заняться исключительно решением судьбы Британской империи» [440] .
440
Там же. С. 689
Сардонически ответив, что, исключая непонятное, он склонен согласиться с понятным, Молотов пообещал доложить остальное в Москве. Принимая в принципе заявление Гитлера, что у Советского Союза и Германии нет конфликтных интересов, он тотчас же решил проверить его утверждение на практике и спросил, какой будет реакция Германии, если Советский Союз выдаст гарантию Болгарии, сходную с той, что Германия выдала Румынии (это, по существу, заблокировало бы дальнейшее распространение германского влияния на Балканы). И что будет, если Советский Союз аннексирует Финляндию? Да, принцип самоопределения не входил в число критериев советской внешнеполитической деятельности, и Сталин бы не поколебался аннексировать территории, заселенные нерусским населением, если бы был уверен в невмешательстве Германии. Мертвы были не только территориальные, но и моральные принципы версальского урегулирования.
Напряженная атмосфера встречи так и не разрядилась, когда Гитлер довольно раздраженно бросил, что Болгария, похоже, не обращалась с просьбой о вступлении в союз с Советами. А против аннексии Финляндии он возражал на том основании, что это выходит за рамки секретного протокола, как бы не замечая того, что именно проблемы, выходящие за рамки этого протокола, и были целью визита Молотова в Берлин. Встреча окончилась на грустной ноте. Когда Гитлер встал, бормоча нечто относительно возможности британского воздушного налета, Молотов в очередной раз повторил свое основное заявление: «Советский Союз, как великая держава, не может оставаться в стороне от великих свершений в Европе и Азии» [441] . Не уточняя, чем ответит Советский Союз, если Гитлер удовлетворит его пожелания, Молотов просто пообещал, что после доклада Сталину передаст Гитлеру соображения своего вождя относительно подходящей сферы влияния.
441
Рид и Фишер. Смертельное объятие. С. 530
Гитлер был так раздражен, что не посетил обед, данный Молотовым в советском посольстве, хотя большинство нацистских руководителей там присутствовали. Обед был прерван воздушной тревогой в связи с налетом англичан, и, поскольку в советском посольстве не было бомбоубежища, гости рассыпались во все стороны. Нацистские лидеры унеслись в лимузинах, советская делегация помчалась во дворец Бельвю (где в настоящее время останавливается президент Германии во время посещения Берлина), а Риббентроп забрал с собой Молотова и отправился с ним в расположенное неподалеку личное бомбоубежище. Там он продемонстрировал немецкий проект документа о присоединении Советского Союза к Трехстороннему пакту, похоже, не понимая, что у Молотова не было ни намерений, ни полномочий выходить за рамки сказанного Гитлеру. Молотов, со своей стороны, проигнорировал этот проект и вновь затронул как раз те самые проблемы, от которых ушел Гитлер, в который раз подчеркнув, что Советский Союз не может быть обойден ни в одном из европейских вопросов. Затем он конкретно перечислил Югославию, Польшу, Грецию, Швецию и Турцию, преднамеренно не касаясь блестящих перспектив, связанных с Индийским океаном, ранее развернутых перед ним Риббентропом и Гитлером [442] .
442
Там
За вызывающей непреклонностью Молотова скрывалась попытка выиграть время и дать возможность Сталину разрешить почти неразрешимую головоломку. Гитлер предлагал партнерство в деле разгрома Великобритании. Но не требовалось особого воображения, чтобы понять, что после этого Советский Союз окажется гол и беззащитен перед лицом предполагаемых партнеров по Трехстороннему пакту, бывших в свое время коллегами по «антикоминтерновскому пакту». С другой стороны, если Великобритании суждено было рухнуть без участия Советского Союза, для Советского Союза было бы желательным укрепить свои стратегические позиции перед неизбежным столкновением с Гитлером.
В конце концов Сталин так и не решил, какого курса придерживаться. 25 ноября Молотов направил Риббентропу сталинские условия присоединения к Трехстороннему пакту. Германия должна была вывести свои войска из Финляндии и предоставить Советскому Союзу свободу действий в этой стране; Болгарии предписывалось вступить с Советским Союзом в военный союз и позволить ему иметь военные базы на ее территории; Турции предлагалось допустить наличие советских баз на ее территории, включая Дарданеллы. Германия должна была оставаться в стороне, если Советскому Союзу придется добиваться осуществления своих стратегических целей на Балканах и в Дарданеллах при помощи силы. В дальнейшее развитие предложения, уже сделанного Гитлером, что территория к югу от Баку и Батуми будет считаться признанной сферой советских интересов, Сталин теперь определил эту сферу, как включающую в себя Иран и простирающуюся до Персидского залива. Что касается Японии, то ей ничего иного не оставалось, как отказаться От претензий на право разработки полезных ископаемых на острове Сахалин [443] . Сталин обязан был знать, что эти условия никогда не будут приняты, ибо они ставили предел дальнейшей германской экспансии на Востоке и в них не содержалось советских сопоставимых ответных мер.
443
В наши времена утверждалось — с моей точки зрения, ошибочно, — что на самом деле это не являлось советским «предложением». См. выдвигаемую аргументацию (противоположную аргументации Збигнева Бжезинского) в кн.: Raymond L. Garthoff. Detente and Confrontations: American-Soviet Relations from Nixon to Reagan (Реймонд Л. Гартхофф. Разрядка и конфронтация: американо-советские отношения от Никсона до Рейгана). Washington: Brooking Institution, 1985, pp. 941-942
Сталинский ответ Гитлеру являлся, таким образом, сигналом того, что Сталин полагал входящим в советскую сферу интересов, и предупреждением, что Советы будут сопротивляться ее сужению, по крайней мере, дипломатическим путем. В течение последующего десятилетия, используя тактику царей, Сталин займется созданием этой сферы, где можно, при помощи соглашений, где необходимо, при помощи силы. Он добивался достижения целей, поставленных в меморандуме от 25 ноября, вначале в унисон с Гитлером, затем на стороне демократических стран против Гитлера и, наконец, посредством конфронтации с демократическими странами. А затем, где-то ближе к концу жизни, Сталин, похоже, намеревался предпринять попытку договориться с демократическими странами в самом широком плане в целях сохранения того, что он непрестанно считал советской сферой влияния (см. гл. 20).
Гитлер, однако, уже рвался ковать железо, пока горячо. Стоило только Молотову прибыть в Берлин, как Гитлер отдал распоряжение продолжать подготовительную работу по разработке плана нападения на Советский Союз с расчетом принять окончательное решение тогда, когда будет утвержден оперативный план [444] . По мнению Гитлера, решение это должно было заключаться в том, до или после разгрома Великобритании следует напасть на Советский Союз. А с визитом Молотова решился и этот вопрос. 14 ноября, в тот день, когда Молотов покинул Берлин, Гитлер распорядился, чтобы штабные планы на лето приняли форму оперативной концепции нападения на Советский Союз летом 1941 года. Получив сталинское предложение от 25 ноября, он отдал распоряжение ответа не посылать. Да Сталин его и не запрашивал. Германские военные приготовления к войне с Россией развернулись во всю мощь.
444
Буллок. Гитлер и Сталин. С. 688