Дипломатия
Шрифт:
Случилось так, что Аденауэр был в Париже 6 ноября, в тот самый день, когда Иден и Молле решили уступить американскому давлению. Как сообщает французский министр иностранных дел Кристиан Пино, Аденауэр заявил:
«Франция и Англия никогда не будут державами, сопоставимыми с Соединенными Штатами и Советским Союзом. Германия тоже. Для них остается единственный способ играть решающую роль в мире; а именно, объединиться в масштабе Европы. Англия еще для этого не созрела, но происшедшее в Суэце поможет подготовить ее духовно. Нам некогда терять время: Европа станет вашим ответом» [751] .
751
Там же. С. 467
Это заявление выявляет предпосылки,
Великобритания, сделав в значительной степени те же выводы из анализа своей относительной слабости, как и Франция, поставила их на службу совершенно иной политике. Отвернувшись от европейского единства, Великобритания предпочла постоянное подчинение американцам. Еще до Суэца Великобритания вполне осознала свою зависимость от Соединенных Штатов, хотя и продолжала вести себя, как великая держава. После Суэца она стала толковать «особые отношения» с Америкой как основы оказания максимального влияния на принимаемые, в основном в Вашингтоне, решения.
Наиболее пагубно Суэцкий кризис отразился на Советском Союзе. В пределах года с момента зарождения «духа Женевы» Советский Союз умудрился проникнуть на Ближний Восток, подавить восстание в Венгрии и начать угрожать ракетным нападением на Западную Европу. При всем при этом международное недовольство сфокусировалось на Великобритании и Франции, в то время как гораздо более безжалостное поведение Советского Союза в Венгрии нашло, в лучшем случае, лишь формальное осуждение.
Идеологические воззрения и личные качества Хрущева вынуждали его объяснять поведение Америки скорее слабостью, чем приверженностью высоким принципам. То, что началось как пробная продажа советского оружия Египту через Чехословакию, превратилось в крупный советский стратегический прорыв, который внес разлад в Атлантический союз и вызвал поворот развивающихся стран в сторону Москвы с целью добиться максимальных переговорных выгод. Хрущев был в эйфории. Великолепное настроение кремлевского лидера влекло его стремительным образом от одной конфронтации к другой, начиная с Берлинского ультиматума 1958 года и кончая унизительно завершившимся Кубинским ракетным кризисом 1962 года.
Но, несмотря на все неприятные побочные явления, Суэцкий кризис стал знаком восхождения Америки по ступеням мирового лидерства. С чувством облегчения Америка воспользовалась Суэцем, чтобы отделить себя от союзников, которых она всегда считала ответственными за внесение неприятных для нее тенденций «Realpolitik» и ошибочной, с ее точки зрения, приверженности концепции равновесия сил. Но жизнь брала свое, и Америка не могла позволить себе оставаться в девственно-неизменном состоянии. Суэц оказался посвящением Америки в реальное принятие на себя глобальной роли. Одним из его уроков стало, что вакуум всегда заполняется, важно лишь определить, чем или кем именно. Лишив Великобританию и Францию их исторической роли на Ближнем и Среднем Востоке, Америка, как держава, обнаружила, что теперь ответственность за равновесие сил в регионе ложится на ее плечи.
29 ноября 1956 года правительство Соединенных Штатов, приветствуя недавнюю встречу руководителей стран Багдадского пакта — Пакистана, Ирака, Турции и Ирана, — заявило: «Угроза территориальной целостности или политической независимости странам — членам пакта будет рассматриваться Соединенными Штатами со всей серьезностью» [752] . Это было дипломатическим способом заявить о том, что Соединенные Штаты берут на себя роль защитника государств, входящих в Багдадский пакт, ибо Великобритания для этого стала слишком слаба и слишком дискредитирована.
752
«Поддержка Багдадского пакта со стороны США». Пресс-релиз 604 государственного департамента от 29 ноября 1956 г. // Бюллетень государственного департамента. Т. XXXV. № 911 (10 декабря 1956 г.). С. 918
5 января 1957 года Эйзенхауэр направил послание Конгрессу, запрашивая одобрение того, что стало известно под названием «доктрины Эйзенхауэра», а именно, тройственной программы для Ближнего и Среднего Востока, охватывающей экономическую помощь, содействие в военном отношении и защиту от коммунистической агрессии [753] . В послании о положении в стране от 10 января 1957 года Эйзенхауэр пошел еще дальше и объявил об обязанности Америки защищать весь свободный
753
Специальное послание Конгрессу от 5 января 1957 г. по поводу ситуации на Ближнем Востоке //Документы Эйзенхауэра. Т. «1957 год». С. 6-16
«Во-первых, жизненно важные интересы Америки распространяются на весь земной шар, охватывая оба полушария и каждый из континентов.
Во-вторых, у нас имеется общность интересов с каждой из наций свободного мира.
В-третьих, взаимозависимость интересов требует приличествующего уважения прав и мира для всех народов» [754] .
Попытка Америки отъединиться от Европы обязывала ее принять на себя бремя защиты каждой свободной (то есть некоммунистической) нации в любом из регионов земного шара. И хотя во время Суэцкого кризиса Америка все еще пыталась справиться с двойственным характером равновесия сил в мире развивающихся стран через Организацию Объединенных Наций, через два года, во исполнение «доктрины Эйзенхауэра», Америка непосредственно высадит свои войска в Ливане. Десятилетием позже Америка будет сражаться в одиночку во Вьетнаме, причем большинство союзников постараются отмежеваться от нее, прикрываясь в значительной степени аргументацией времен Суэца, сочиненной самой же Америкой.
754
Ежегодное послание Конгрессу «О положении в стране», от 10 января 1957 г. Там же. С. 29
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Венгрия: тектонический сдвиг в империи
В 1956 году два хронологически совпавших события трансформировали послевоенную схему международных отношений. Суэцкий кризис покончил с «эрой невинности» в рамках Западного альянса; с этого момента западные союзники никогда более не примут на веру свои же собственные заверения о якобы идеальной симметрии интересов. В то же самое время кровавое подавление венгерского восстания продемонстрировало, что Советский Союз намерен сохранить сферу собственных интересов, причем если понадобится, то путем применения силы, и разговоры об освобождении — всего лишь пустая болтовня. Не оставалось более сомнений, что «холодная война» будет продолжительной и преисполненной горечи, а враждебные друг другу армии так и будут стоять по обеим сторонам разграничительной линии сколь угодно долго.
Обреченная в зародыше, борьба венгров против советского господства возникла из взрывчатой смеси традиционного русского империализма, советской идеологии и яростного венгерского национализма. В определенном смысле Венгрия была одной из многочисленных жертв русского экспансионизма, — число этих жертв безгранично росло со времен Петра Великого. В историческом плане российское государство стремилось подчинять себе пограничные России нации, пытавшиеся вести на деле независимую политику, причем это искушение сохранилось и в период после окончания «холодной войны». Но это, как правило, ничего хорошего самой России не приносило. После удушения независимости той или иной сопредельной страны русские вынуждены были обеспечивать в этом соседнем государстве дорогостоящее военное присутствие, что истощало материальные ресурсы России, но не прибавляло ей безопасности. Как писал Джордж Кеннан, «...царский режим, по существу, погиб от несварения желудка, наглотавшись западных меньшинств в Европе, которых он по глупости отправил в рот» [755] .
755
Приводится у: John Lewis Geddis. The Long Peace (Гэддис Джон Люис. Длительный мир). N. Y.; L: Oxford Univ. Press, 1987. P. 157.
Тот же образ действий повторился при коммунистическом правлении. Сталин вернул себе всю территорию, принадлежавшую царям и утерянную в конце первой мировой войны. Мало того: он добавил к ней то, что стало называться орбитой сателлитов в Восточной Европе. В нее вошло немало стран, оккупированных Красной Армией и контролируемых правительствами в советском стиле. Имперское правление, которое и при царях не было простым, становилось еще более чревато множеством проблем при коммунистах. Эти последние умудрялись усугубить ненависть подвластного им местного населения посредством навязанной ему нежизнеспособной экономической системы.