Директор
Шрифт:
Павел лишь головой покачал недоверчиво.
— Недооцениваешь ты наших бойцов, — все же не выдержал он. — Знаешь, как белых били? Только пух летел!
— Не знаю, сам не участвовал. Зато отлично понимаю, что первый удар бывает самым важным. И если его не сдержать, потом очень сложно бой в свою сторону переломить. Можно, конечно, но какой ценой? Уж точно не «малой кровью на чужой территории», как говорится в нашей доктрине.
Говорил я уверенно, и было от чего. Ведь у меня в памяти был опыт Великой отечественной, когда все именно так и произошло. И повторения тех событий в новой реальности
— Однако чтобы полностью подтвердить или опровергнуть мои выкладки, мне необходим доступ к доктринам и тактикам ведения боя наших потенциальных противников, — добавил я. — Что у них стоит во главе угла их военной машины. Как взаимодействуют их рода войск. Как строится оборонительная система. И против нас и промеж собой. Я обо всем этом делал запрос, он готов?
Павел отрицательно покачал головой.
— Вот когда будет готов, тогда и смогу двигаться дальше, — подвел я черту под нашим разговором.
Через три дня Сергей Палыч зашел в мою палату с победоносным видом, чем сильно меня заинтриговал.
— Ну что, тезка, — улыбаясь, начал он, — мне дали добро списаться с Колмогоровым!
— То есть… — пришло ко мне осознание его заявления.
— Да! — торжественно подтвердил мужчина. — Наши убеждения сработали. Нам дали добро на разработку своего вычислителя!
Я мог лишь улыбаться. Не знаю, сколько времени у нас уйдет на создание пускай пока лишь аналогового, компьютера, но что я понял — без математика в этом деле не обойтись. А Андрея Николаевича я знал еще с университета. Он как раз и преподавал нам этот важнейший предмет и ум у него был живой, в постоянном поиске. Уж кто и сможет принять мои идеи о двоичном коде и как он работает, так это он. А конструктором машины вызвался выступить сам Сергей Палыч. Уж его агитировать за создание вычислительного аппарата для расчета полета ракет не нужно было. Он как никто иной понимает, насколько это важно.
— Теперь главное, чтобы он не отказался, — выдохнул я. — Но если все получится…
У меня аж дух захватило от открывающихся перспектив. В это время аналоговые вычислители были, но в основном заграницей и то, очень уж они отличались от тех компьютеров, к которым я привык в будущем. Точнее — вообще были абсолютно другими устройствами. Мало того, что их настраивать каждый раз нужно было для вычисления конкретной задачи, так и никакого запоминающего устройства в них не было. Да и вычислительная скорость… она вызывала лишь тяжелый вздох сожаления.
— И у меня для тебя еще один подарок, — сказал Королев и показал из-за спины руку с зажатыми в ладони двумя журналами. — Вот, достали свежую иностранную научную литературу по их техническим новинкам. Ты как, тезка, в английском понимаешь?
Глава 6
Сентябрь 1932 года
— М-да, — протянул я, — интересно, но тема не совсем наша.
— Согласен, — тяжело вздохнул Королев и отложил первый журнал, который мы бегло просмотрели.
Самый толстый по объему и с самыми большими нашими надеждами на него. Однако назывался он «Telephone Engineer» и связан был в основном с достижениями американцев в телефонной
Второй журнал хоть и был потоньше, однако разнообразие технических новинок там было шире. «American Engineeryng and Industry» порадовал нас с Сергей Палычем новостями о щитовом методе прохождения туннелей, новом чувствительном сверлильном станке и двумя разновидностями подъемных механизмов: с подвесным краном-бобиной на барже и краном стрелового типа на автомобиле.
— Ну кто бы сомневался, что в открытом доступе будет что-то из военной техники, — мрачно подвел я итог. — Или особо прорывное.
— Главное — начало положено, — не разделял моего пессимизма Сергей Палыч. — Вспомни, в предыдущем номере мы про слуховой аппарат читали. А сейчас, со мной Паша поделился, его как подслушивающее устройство применяют. Так и здесь — мало ли где пригодится? Да тот же кран стрелового типа — для боевой установки его подъемный механизм приспособить можно. Или вот этот барабан подъемный — для монтажа ракеты на стенде неплох был бы.
— Ну, может ты и прав, — вынужденно согласился я.
Видимо я что-то слишком узко мыслю, а это плохо для аналитика. Даже фатально. Надо исправляться.
Этот случай натолкнул меня на мысль, что не стоит пытаться все сделать самому. Это я про отчет. Вон как Королев сразу нашел применение новинкам к своему делу. Так почему я должен думать над тем, как развиваться нашей военной машине, если объективно говоря — я в этом ни черта не понимаю? Даже не служил. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Когда только начал работу, там хоть с Михаилом Николаевичем мог общаться, спрашивать у него его мнение, что меня наталкивало на новые мысли. Хотя Тухачевский и топил за то, чтобы увеличить количество техники в войсках, ради чего в том числе и началась «инвентаризация», но все равно — наше общение давало мне хотя бы общее понимание нужд армии. Сейчас для Тухачевского из-за недавних событий я мертв. Но неужели нельзя найти другого командира достаточно высокого ранга, который бы не имел прямого отношения к институту и умел держать язык за зубами? И к тому же был достаточно компетентен, а также желательно с боевым опытом.
Примерно эти мысли я и изложил в записке, которую передал через Грищука «наверх».
Ответ мне принес молодо выглядящий, лет на тридцать, военный с лычками командира полка. Черноволосый, открытый взгляд, копна густых волос и чисто выбритое лицо.
— Здравствуйте, товарищи, — сказал он, входя в мою палату, и озадаченно огляделся. — Меня сюда направили, сказали, здесь Сергей Огнев лежит.
— Да, это я, — встал я с кровати и протянул ему руку. — Сергей.
— Александр, — обескураженно пожал он мне ладонь в ответ.