Диссидент
Шрифт:
…Через 5 минут закрывается дверь…
…Еще через 5 минут мы в машине…
…Спустя полчаса мы в притоне…
Как любящая и заботливая, она держала меня все время при себе, но только в притонах. Когда я пытался уйти, посмотреть, что в других комнатах, мать силой возвращала на диван, при том, никогда не отдергивая, когда я тянулся пальцем, почувствовать острие иглы. Головой была в другом мире, но тело было в ее власти. Рядом присаживались мужчины, брав ее за свободную культю и тащили в темный коридор. Она по-прежнему держала меня за руку.
В притонах никогда не скучно. Люди приходят и уходят, в прямом и переносном
Хотелось поскорее убежать, потеряться в гнусностях теней дома. Летя по пучинам бесконечно негативных снов, остаться там навсегда и потеряться в рассудке, тогда, задаваясь вопросами легких способов ухода из жизни. Последнее можно разыграть совсем легко – начать относиться к жизни серьезно.
Бесшумно встав, пошмыгав носом, я вернулся на свет, в гостиную. К тому времени там сидел один человек, он возился с пустой иглой, пытаясь найти вену. Он кинул на меня злобный взгляд и продолжил дела. Подойдя к грязному холодильнику, я взял прикрепленный к нему магнитик в руки, не без усилия его отодрав и боковым зрением начал наблюдать за действиями мужчины, пытаясь понять, излучает ли он опасность или же будет довольно нейтрально, как большинство торчков, предрасположен к моей натуре.
– Да где же оно?! Вспоминай, куда я дел хренов сверток!
Судорожно прыгая по комнате, вороша все подряд, он начал с гладильной доски, заканчивая колесиками стула.
– Ну же, черт, думай! Где может быть еще?
Наркоман принялся ощупывать карманы, после чего встал и подошел к дверному проему. Казалось, человек ничего вокруг не наблюдает, кроме 2-х вещей – себя и маленького черного кладика, что пытается найти. Метается по комнате, словно в клетке, безучастно огибая мальчишеское тело, меня как будто и не замечая, искал искомое и был награжден за поиски.
– Точно! – Воскликнув, достал стафф из плинтуса, черным ногтем зацепив краешек заглушки, стремительно вернулся на диван, не потрудившись вернуть частичку интерьера на место.
Тихонько приблизился к месту опустошения, поправив все, я уставился на мужчину. Набравшись смелости, сел на диван напротив, посмотрев на его руку. Мне было очень интересно, и я спросил:
– А это больно?
Он поднял безумные красные и одновременно тяжелые глаза, бросая тихим звучанием, заливаясь потом:
– Смотря что…
– То, что вы делаете.
– А что я делаю?
С минуту я принял задумчивое лицо, потому что не знал, что же ему ответить.
– Знаешь, крепыш, в чем разница между героином и мефом?
Покачав головой в стороны, я блеснул глазами, показав заинтересованность в получении ответа и вскоре, был им еще более озадачен.
– В какой бы канаве я не оказался, гера – это та шняга, которая заставляет искать силы на ее поиск снова и снова, вне зависимости от состояния… Просто… от зависимости… Если у тебя, малец, будет стоять выбор, что принять, героин или метамфетамин – смело выбирай героин, а лучше ваще ничего не выбирай, запомни мои слова… От первого ты будешь сблевывать вдвое больше, чем проглотишь, а от второго, твои зубы превратятся в это. – Он широко раскрыл
– Первое вмазалово, минус 20, плюс 20… если уж я и решил добивать, это только показывает очевидность отупения меня, как человека, задолго до чувства кайфа внутри шприца. Я сгнил давно и знаю это прекрасно. У меня не было выбора, братец, хоть я и знаю, что это зло.
Говорить с ним, то же, что и играться с гранатой. Но игры я любил… сильно… поэтому и добил его, тем самым и себя:
– А что это значит?
Он нагнулся, завернул штаны, обличив пунцовые худые ноги, покрытые гноем, сочившимися до основания кроссовок. Многочисленные пульсирующие язвы заставили мои коленки затрястись.
Стол перед ним завален ватой, окисленными ложками и зажигалками, с прилегающим хламом. Глаза его покраснели пуще прежнего, руками овладела дрожь. Страх, наперевес с интересом неизвестного, заставил изумляться его ловкостью, опуская факт тряски тела. Его и моего.
После совершения манипуляций, заряженный баян он поместил на стол. Игла смотрела прямо мне в живот.
– Мне так жалко тебя, парень.
После своих слов он разрыдался.
– Мне так тебя жаль, правда… Прости меня, прости, я виноват, прости меня, я не хотел, что я мог поделать, у меня не было выбора, прости меня, прости, прости, пожалуйста, прости…
Мне стало не по себе. Крича все громче и громче, я чувствовал накаливание его котелка.
– Ты так молод, ты так юн, мне очень жаль, что ты родился, мне очень жаль… Тебе придется столько увидеть, столько понять, столько потерять… Прости меня, прости, прости всех нас, прости нас за это, я не смогу исправиться… К сожалению, к моему большому сожалению, ты тоже не сможешь исправиться… Никто не сможет!
Больше слов от него не слышалось. Звучало нечеловеческое блеяние. Я уже было проникся обществом этого человека, но попав во власти наркотического экзистенциализма, еще сильнее, он прокричал:
– Я НЕ ПОЗВОЛЮ СДЕЛАТЬ ЭТО С ТОБОЙ! ТЫ БУДЕШЬ СЧАСТЛИВ! ТЫ БУДЕШЬ РАД, ЧТО Я ПОМОГУ ТЕБЕ, МОЙ МИЛЫЙ МАЛЬЧИК… ИДИ СЮДА!
Безумец успел взять в руки нашпигованный шприц и привстал с распростёртыми объятиями. Как только он замахнулся для удара, на него навалился другой представитель богемы и стал бить его, прибежав на писк из гостиной.
– ОТВАЛИ, ТВАРЬ!
– У МЕНЯ СКРИПЯТ ЗУБЫ! ПОСМОТРИ НА МЕНЯ, ОНИ СКРИПЯТ ДАЖЕ НОЧЬЮ! СМОТРИ НА МЕНЯ!
– ЗАКРОЙ РОТ!
Я убежал в коридор, моля, о нахождении спасения. Господи, дай мне возможность пережить ночь, умоляю тебя! Плача и двигаясь наобум, осторожно сделал около шести шагов, ощущая носом затаившегося монстра в темноте, чуть было не схватил разрыв сердца от испуга. В темноте что-то затаилось, и я осторожно придвинулся, неуверенно вытянув руку, боясь неизведанного, все медленнее и медленнее погружая ее в неизвестность, страшась больше никогда не увидеть той доли конечности, что полностью вошла в темноту тьмы. Резко рука отдергивается и тянется в непонятное направление. Испугавшись не на шутку, я начинаю рыдать, закрывая рот рукой, внутрь себя, потому что людей боюсь не меньше. Кто-то на крик спасает, а кто-то добивает. Но меня успокаивает детский голос, доносившийся рядом: