Диссидент
Шрифт:
– Ты как будто призрака увидел. – Услышал я из толпы.
– Так и есть, какой-то больной ублюдок поджидал меня, сторож, он был… а почему вы здесь, прямо над фонарем? Разве все будет происходить не в темноте?
– Невозможно, ты сторожа встретить не мог, однозначно, какой-то тебе деклассированный нарик попался. – Парировал Макар.
– Похоже на правду. – Согласился я, переходя к делу. – Когда явиться педофил?
Раздался общий коллективный смешок. Смейтесь, смейтесь… Я бы посмотрел на их образины, если бы они столкнулись с тем, с чем столкнулся я.
– Я сказал, что-то смешное? – Уставив на них вопросительное ожидание, продолжил. – Если вы вдруг забыли… парни… но сейчас, видимо, произойдет серьезное убийство, разве нет? – Я
Главарь банды, старый и с животом, переглянулся с Макаром и на лице последнего четко отчеканился стыд. Я стоял в состоянии недоумения.
– Слышишь, сына, ты кто такой нахер, а? – Сказал предводитель не без чувства величия и настоящего кремня уверенности в себе. – Скажи спасибо, что мы не с севера, они бы тебя уже порезали, мальчик, ты понимаешь? – В ходе изречения, он медленно, словно хищник, сокращал расстояние до жертвы.
Вся моя уверенность после стычки со сторожем, куда-то испарилась. Вопрос был поставлен риторически, но, похоже, он не в курсе, что такое вообще существует.
– Ну… НЕ МОЛЧИ! Скажи, что просишь прощения, потому что если ты не скажешь это, то я не предоставлю тебе хату, о которой ты так расспрашивал…
– Договор у меня был только с Макаром, я ему помогаю, а он мне находит квартиру, посредники меня не интересуют. – Хотелось мне так сказать, но смелости хватило только на молчание.
Главарь обиженно понурил голову, в ответ на тишину, а потом и все остальные, включая Макара… Говнарь! Мы были вместе, держались друг за друга, зарабатывали больше всех из одногруппников, а он выбрал тех, кто ближе к его дебильной идеологии!
– Ты, котенок, все правильно понимаешь, молодец, что заводишь нас… Думаю, наверное, надо раскрыть правду… Или ты сам все скажешь?
Скоро любитель детишек появиться, что за пререкания! Разговариваем достаточно, уже пора переходить к делу, повздорили немного, и что, они же сами меня пригласили! Следом, я отметил, что никто во время диалога не оборачивался. Педофил должен явиться со стороны КПП, очевидно, но скинхеды чувствовали себя спокойными. Под воздействием серого вещества, в мозгу образовывались новые, опечаливающие меня нейронные связи. Случившееся визионерство, притормозило мозговую активность, но мне пришлось понять, почему они так удовлетворены, почему они все были так расслаблены, ведь как можно чувствовать себя спокойно, когда ждешь эту тварь? Ты не можешь найти место, куришь одну за другой, пикируешься, туда-сюда, туда-сюда, протирая кастеты, кто побогаче или костяшки кулачков, кто победнее. Правда оказалась на вкус как удар в лицо, педофил явился, когда пришел я. Именно моя фактура стала кандидатом на сегодняшнюю закрытую пьесу!
– А он был вообще? – Глядя на сырую от влажности землю, мысленно зарываясь в нее, принимая насущную участь, спросил понимая, что ответ совсем не интересует.
– Да, был, но его уже повязали… чмыри в кителях! – Макар выдохнул и продолжил извиняющимся тоном. – Ни бери на свой счет, нам нужно оттянуться, если мы идем на рубилово, то идем с концами. А кто, что, где…
– Не так важно – Сказал за него главарь.
– В любом случае, квартиру ты получишь, она стоит этого, поверь…
– Если выживешь… – Снова завершил за ним главный.
Заканчивая, лицо его не было наполнено радостью предстоящего избиения. Я просто оказался грушей, тушей для битья.
– Почему я?
– Персонал подбирал Макар, все вопросы к нему.
Я был опустошен, я не хотел бежать, скрываться, прятаться в тени, но и топтанию берцами, желанием тоже не горел. Угнетенность заполнилась как морально, так и душевно. Поганый Макар, кинул меня! Когда-нибудь достану тебя, сволочь! Всех вас, отомщу каждому!
Через несколько минут, шнурки, их белые шнурки, превратились в красные, как и рубашка, ранее белоснежная на мне.
Я никогда не завидовал тем, кто родился на готовом, зная, что талантливый достигнет успехов в 20, а усидчивый в 50. Возможно, все зависит от таланта, а не от количества приложенных усилий, но играет ли роль данная дрянь в голове? Я не чувствовал того, что вселенная меня ненавидит, кому-то все, а кому-то ничего! Размышлять о вреде курения, после полета бычка в темноту своими же пальцами, значит плевать в пустоту, намереваясь в кого-то попасть.
Я не хотел умирать под их ногами. Освободиться, убежать от жестокости, скрыться, потеряться, не от ударов, а наконец от жизни… Почему же не погиб, группируясь, защищая одну часть тела, открывая для удара другую, вспоминал, как била мать, когда прикреплял наклейки от жвачки на письменный стол… Вся жизнь была болью, ее отсутствием, заменой одного на другое… Нет, все-таки, я хотел умереть, и пуля в ту ночь избавила бы меня от многих проблем, жаль, что у тупиц из субкультуры не хватило терпения и смекали прострелить череп апокрифичному злыдню.
Хлопают по лицу красным от крови кулаком, не так сильно, как по телу. Моя кровь, может и еще чья-то. Запыхавшийся голос щебечет на ушко что-то про квартиру, записку рядом, звон ключей, доносящийся сквозь заложенные перепонки, говорят, что, если выживу, искать их не следует… придут сами… говорят, чтобы не боялся, оставляя на последнем издыхании и в беспамятстве сырое тело на сырой земле.
Глава 1 Польша
После стирки, вещи, раскиданные по комнатам, могли сушиться неделями. Бывало, доставал тряпье из машинки, выбирал менее загрязненное, когда не было альтернативы и ходил в нем. Зубная щетка, прилежно исполняющая обязанности, начала разваливаться на части, спустя год интенсивного втирания в «белоснежные» клыки, специальным, дешевым порошком. Душняк, что день за днем стоял в комнате, нетренированного человека удавит удушьем, если тот, конечно, посмеет вторгнуться в мою обитель. Цветы, располагающиеся здесь, увяли в течении месяца. Они иссохли, так и не почувствовав живительной влаги напоследок.
Почти год, как я пытаюсь вылезти из создавшегося положения, но, честно говоря, попытки не выходили еще дальше рамок квартиры, которую я снимаю у одной старухе в небольшом городке на окраине Польши. С помощью первого трипа от либерки, я направил полученный опыт и добрался до границы Польши… Вытянутый палец, как ни странно помог добраться до границы. У бабули не осталось родственников, но ума хватает сдавать квартиру, получая от меня злотые, которые я рисую на обычных листах бумаги. Как только я узнал, что бабка ни черта не видит дальше собственных глаз, рискнув однажды, не прогадал и стал пользоваться этим месяцами. Когда бабуля приходит за «деньгами», я представляю прошлое, в котором мы, молодые и глупые, вскрывали почтовые ящики подъезда, в надежде увидеть конверты с деньжатами.