Дистанция
Шрифт:
Его губы растягиваются в улыбке, обнажая идеальные белые зубы.
— Я не могу поверить, что тебе потребовалось так много времени, чтобы понять. Меня убивает смотреть, как ты это делаешь с собой. Я думал, что навсегда потерял тебя во тьме после того, как ты оттолкнул единственного человека, который вытащил тебя на свет. Я уже поговорил с остальными мужчинами, и мы все согласились отпустить тебя. Вы с Сиенной всегда будете под нашей защитой. Бушует война. Последние пятнадцать лет вы сражаетесь на моей стороне. Теперь моя очередь отплатить за услугу.
Облегчение
— Но мне нужно, чтобы ты сделал для меня две вещи. Ты собираешься объединить свои пояса. Направь этот гнев на то, для чего вы были посланы на эту землю: стать бесспорным чемпионом мира в супертяжелом весе. Во-вторых, ты вернешь свою девушку. Унижайся, как ни один мужчина прежде. Ты не отказываешься от нее.
Я встаю и подхожу к Луке, заключая его в объятия, поскольку эмоции переполняют меня. Наконец-то я свободен.
— Я не могу передать тебе, как много это значит для меня, Брат. Я обещаю, что не подведу тебя, — я сильно хлопаю его по плечу. — Клянусь Богом, если я тебе понадоблюсь, ты позовешь меня. Я всегда прикрою твою спину. — Может, мы и не братья по крови, но я люблю его так, как если бы мы были братьями.
— Да ладно тебе, Келлер, мы оба знаем, что сейчас мне нужно твердо стоять на ногах. Мне нужно взять инициативу в свои руки и закончить это. Поверь мне, у меня есть план. Я научился у лучших, как позаботиться о себе. А теперь вали отсюда на хрен и забирай свою девушку.
— Что ж, мне нужно организовать бой и спланировать чертовски крутые извинения.
— Я не думаю, что извинения уместны, брат. Главное — настойчивость. Не позволяй ей забыть, как вы идеально подходите друг другу.
Я киваю, разворачиваюсь на каблуках, поворачиваюсь спиной к мафии и шагаю в свою новую жизнь.
Сейчас в мире нет силы, которая могла бы меня остановить.
— Дай мне знать, когда писать речь шафера, — кричит Лука в коридор, когда я ухожу.
Качая головой, я издаю смешок, первый смех, слетевший с моих губ за несколько недель.
Сиенна, детка, я иду за тобой.
ГЛАВА 31
СИЕННА
Я почти уверена, что близка к смерти.
Единственная причина, по которой я все еще дышу в этот момент, — это крошечный луч надежды, который остается в моей разбитой жизни.
Мой малыш.
Каждый глоток воды, каждый кусочек тоста, который Мэдди заставляет меня есть, — для ребенка, а не для меня.
Я не хочу быть живым.
Моя мама была права. Я никчемная, и никто меня не полюбит. Я даже не заслуживаю этого ребенка.
После моего срыва в больнице я с тех пор не проронила ни слезинки. Ни одной.
Я ничего
Я снова сворачиваюсь в клубок и обхватываю руками живот, как будто цепляюсь за единственную часть своей жизни, которую хочу. Кровать прогибается, когда Мэдди забирается на нее, обнимает меня, ее теплые слезы капают мне на плечо.
— Сиенна, я знаю, ты не хочешь, но мне действительно нужно, чтобы ты поговорила со мной сейчас. Меня убивает наблюдать, как ты угасаешь. Ты не проявила ни малейших эмоций с тех пор, как я забрал тебя из больницы. Пожалуйста, Сиенна, просто дай мне что-нибудь. Дай мне знать, что ты все еще где-то там.
К моим глазам подступают слезы. Впервые с тех пор, как он ушел, я испытываю какие-то эмоции.
— Я не знаю, что делать, Мэдди. Как я, по-твоему, буду жить без него? Как он мог так поступить со мной?
Теперь я начал и не могу остановиться. Меня словно захлестывает взрыв сдерживаемых эмоций.
— Как я должна заботиться о ребенке, если я даже не могу встать с кровати? Как я должна прожить остаток своей жизни без него? Как я смогу когда-нибудь снова стать счастливой? Скажи мне. Помоги мне. Что я должна делать?
Мое тело начинает дрожать. Мэдди усиливает хватку, кладя свою руку поверх моей, на живот.
— Я всегда буду с тобой, Сиенна. Я обещаю тебе. Я никуда не уйду. Я буду помогать тебе на каждом шагу. Но мне нужно, чтобы ты помогла и себе тоже. Я люблю тебя, но не могу сидеть здесь и смотреть, как ты чуть не убиваешь себя.
Рыдание сотрясают мое тело, когда слезы наконец-то вырываются наружу. Я едва могу дышать, моя грудь вздымается из-за нехватки воздуха.
— Мне так жаль, Мэдди. Мне очень, очень жаль.
— Все хорошо, Си. Все будет хорошо. — она шепчет еще что-то успокаивающее, гладя меня по волосам, позволяя мне выплакать все свое сердце в ее объятиях.
Я плачу и плачу, пока ничего не остается. Мир погружается во тьму, и я погружаюсь в глубокий сон.
После того, как я, наконец, просыпаюсь, какое-то ноющее чувство подсказывает мне, что мне нужно принять душ. Мне нужно что-то сделать. Вот что я делаю. Несмотря на то, что все мое тело болит, я иду в душ и позволяю обжечься горячей водой, позволяю ей отвлечь меня от боли внутри. Я снова плачу до тех пор, пока не могу физически выдавить из себя еще больше слез.
Я даже не утруждаю себя смотрением в зеркало. Я знаю, что это нехорошо.
Приняв душ и натянув леггинсы и джемпер, я, наконец, решаю отважиться выйти за пределы своей спальни. Медленными шагами я добираюсь до кухни и включаю чайник.
— Мэдди, хочешь кофе? — спросила она. Я кричу и тут же жалею об этом, потому что боль пронзает мои ребра, заставляя меня согнуться пополам.
— Эй, все в порядке. Ты садись, а я его приготовлю, — говорит она, обнимая меня за талию, принимая на себя мой вес и ведя к дивану.