Дитё
Шрифт:
Маузер загрохотал у меня в руке, отбрасывая ее от сильной отдачи.
Первым свалился крайний, сидящий ко мне спиной парень с закинутым на плечо карабином М-16. Он только начал приподниматься, как тяжелая маузеровская пуля буквально отшвырнула его в сторону от лежащего раненого. Вторым я свалил вскочившего на ноги и поворачивающегося в мою сторону крупного коротко стриженного морпеха, который уже срывал с плеча карабин.
«Да куда ты против пули-то?» — подумал я, вгоняя ему в живот вторую. И сразу же перевел огонь на третьего, задница которого
Пуля маузера попала ему прямо в очко, куда, честно говоря, я и не целился, так как стрелял навскидку. Вскочив, выбежал на поляну и, сделав контроль как своих только что подстреленных, не обойдя даже подорвавшегося, так и раненых. После чего, забравшись в кустарник к самому шустрому, успокоил и его, уже почти кончившегося от потери крови.
— Морпехи долбаные, — сплюнул я и, перезарядившись, подхватил один из карабинов, насовал в карманы обоймы к нему и хотел снять с подорвавшегося рацию, но она взрыв не пережила, что меня расстроило. У других раций не было.
М-16 не очень удобна для боя в кустарнике, поэтому я закинул ее за спину и, снова вооружившись маузером, двинулся дальше.
По-видимому, звуки боя, а также молчание рации насторожило остальных, меня встречали.
«Идиоты, ну кто же противника в лоб ждет?» — спросил я сам себя, разглядывая амеров из-за большого валуна, который находился на опушке.
Хорошую видимость дополняло то, что я зашел им в спину, и с этой стороны они меня не ждали и поэтому не прятались.
Минут десять понаблюдав за ними, я вычислил, где схоронился каждый. Поэтому, приложив к плечу приклад карабина и еще раз пробежав цели глазами, открыл огонь.
Понятное дело, что всех разом завалить у меня не получилось, но и семеро подстреленных из одиннадцати, это тоже хорошо.
Сменив позицию, я снова стал выслеживать остальных, попрятавшихся в другие места. И только один из них, судя по всему, из новичков, продолжал поливать валун, меняя обойму за обоймой с одного места.
Прикинув примерно, где он находится, я вытащил гранату и с задержкой бросил ее. Повезло мне в том, что гранаты были в основном РГН, то есть такого шума при воспламенении запала, как другие, не давали. Через несколько мгновений раздался взрыв, и карабин замолчал.
«Осталось трое. Нужно поторапливаться, а то как бы помощь не пришла. Насколько я помню, экипаж эсминца где-то в районе трехсот человек. Убивать каждого никакого времени не хватит, умучаешься!» — подумал я, продолжая осторожно осматриваться.
Приметив шевеление веток в еще одном месте, я тоже швырнул туда гранату. Причем кинул так, чтобы разрыв был в паре метров над землей, где сила взрыва не так рассеивается, как на земле. Судя по немедленно раздавшемуся крику, перешедшему в вой, осколки кого-то зацепили.
«Это вам не в Ираке расстреливать безоружных!» — сердито подумал я, прикидывая, где могут находиться остальные. Таких мест было четыре,
«Будем бить по площадям!» — решил я, мстительно подкидывая гранату в руке. Начав кидать, я подранил еще одного и вызвал бросок последнего к спасительному кустарнику, но пуля из М-16 его остановила. Снова взобравшись на скалу, я начал отстреливать всех, кто лежал на поляне, подранки при приближении мне были не нужны. Как только я закончил с этим делом, расстреляв две обоймы, кинулся на поиски Игоря.
Его я обнаружил в расселине у скального обрыва, лежащего в россыпи гильз. Вздохнув, я присел рядом на корточки и горестно склонил голову. Игорь в последнее время был моим единственным другом. Я никогда не забуду, как он покрывал все мои проделки в убежище в течение двух лет.
Я с горькой улыбкой вспомнил, как проковырял дырочку в женскую душевую и, поставив датчик движения, установил скрытую камеру, стащив ее в отделе секретных разработок.
В это время как раз должны были зайти в душ девушки из женского спецбатальона, которые тренировались в искусстве убивать, но их опередила тетя Глаша, объемистая раздатчица из столовой.
Смех смехом, но я тишком подсоединил камеру к телевизору в «читальном зале», где собирались курильщики, игроки в карты, шахматы и домино. В тот день там было около сорока человек. Нет, мне все-таки было нужно сперва посмотреть самому, а уж потом включать, чтобы порадовать мужиков, но что было, то было. Правда, те, кто был в «читальном зале» в тот день, в течение недели не могли зайти в столовую, морально были не готовы. Я тоже успел посмотреть ролик, с тех пор у меня и появилось стойкое отвращение к полным, а тетя Глаша была не просто полная, у нее жир складками висел со всех сторон, из-за которого не разобрать, где спина, а где грудь.
После недолгого колебания решил не хоронить Игоря, пусть местные это сделают. Все-таки разница в том, как я похороню, и как это сделают они, была существенная. Я только вынес его к амерам и положил в сторонке, прикрыв своей курткой.
Постояв рядом с ним, отдавая дань уважения, пошатываясь, побрел к сумкам и оттуда уже на поиски аэродрома.
Дойдя до сумок, я стал бороться со своей жадностью. Четыре новеньких карабина М-16, что взял трофеями, две радиостанции и множество патронов, которые дотащил до сумок, были неподъемным грузом, в случае если мне все это тащить одному, но и бросить их я не мог, жаба задушила.
Сев на одну из сумок, задумался.
«Нужен носильщик… или лучше два», — подумал я, мельком глянув на свои запасы.
Вздохнув, достал трофейный бинокль и, воткнув динамик рации в ухо, прислушался к переговорам, а они были довольно интенсивные, пока какой-то гад не приказал перейти на запасную волну.
«И где они шляются? Мне носильщики нужны!» — подумал я сердито и, закинув один из карабинов на плечо, стал карабкаться обратно на скалу.
Когда я почти взобрался наверх, то где-то правее неподалеку началась и быстро смолкла стрельба.