Дитя Феникса. Часть 2

Эрскин Барбара

– Нэл! – громко крикнул Дональд; в его голосе звучала нешуточная тревога. Вдруг сквозь мерный шум дождя он услышал приглушенный смешок.

– Нэл? – снова позвал он. Сердце у него запрыгало от радости. Она пряталась, вот оно что. Сбросив сумки под аркой входа, Дональд прошел на площадку. Здесь негде было прятаться, разве что в разрушенной нише окна, от которой ничего не осталось, кроме зияющей наружу дыры. Он на цыпочках подошел к ней. Конечно, Элейн была там: она сидела на корточках, на расшатавшихся камнях, на расстоянии ладони от края трехъярусной

пропасти, подножием которой служили голые булыжники. Вскрикнув от радости, Дональд схватил ее за руку и, вытащив из ниши, привлек в свои объятия, осыпая поцелуями ее лицо.

– Глупая женщина! Ты могла свалиться вниз! – Он крепко прижимал ее к себе, наслаждаясь теплом ее тела под мягким шерстяным платьем, мокрым от дождя. Он потянулся, чтобы расстегнуть его, но Элейн помотала головой. Все еще смеясь, она отстранила его, сказав:

– Спустимся ниже, там в очаге готовая растопка – сотни старых галочьих гнезд, упавших из трубы, и много сухого папоротника. И я оставила там еду и плед. – Ее голос срывался: она, как и он, была полна любовной истомы и нетерпения.

От радости он засмеялся.

– А у меня с собой вино, и закуски, и подарки для моей самой любимой на свете женщины. – Он указал рукой на седельные сумки.

Теперь была ее очередь ждать, пока он разведет огонь и выставит на застеленный пол серебряные бокалы, мех с вином, еду, а потом расстелет рядом свой плащ. Затем, ухмыльнувшись, он подозвал ее к себе:

– Мы скоро согреемся у огня, но, мне кажется, тебе лучше снять с себя промокшую одежду.

Она засмеялась:

– Сначала ты, а потом я.

Присев на плед у огня, Элейн рассеянно смотрела на огонь; сырые ветки сердито трещали, рассыпая искры. Ей вдруг показалось, что она заметила что-то в огне, и в воздухе послышался тяжкий вздох, словно кто-то стонал от боли. Глупости, подумала она. Ведь феникс остался в накрепко запертом ларце для драгоценностей, в Фолкленде. Она теперь совсем его не носила.

Она не могла знать, что Ронвен, заметив, что подвеска забыта, потихоньку достала ее из ларца, куда Элейн спрятала ее. Феникс был всемогущим талисманом, – об этом Ронвен догадывалась. То был особый талисман, который носил в себе любовь короля и защищал Элейн. Не говоря ни слова, она зашила подвеску с фениксом в подкладку ее плаща. Плащ был тяжелый, обшитый мехом; Элейн даже не заметит, что феникс зашит под подкладкой, и будет повсюду носить его с собой, а он будет ее охранять, рассудила Ронвен.

Дональд проследил, куда она смотрит, и его взгляд тоже упал на огонь.

– Ты боишься, что кто-нибудь заметит дым? – спросил он с тревогой.

– Никто ничего не заметит. Мы здесь в безопасности. – Момент испуга, ощущение, что что-то было не так, так же внезапно исчезли, как и появились. – Скоро совсем стемнеет.

– И никто не придет за тобой? – Он почти с благоговением приблизился к ней и начал расплетать ей косы.

– Никто. Ронвен сделает все необходимое. Мы в безопасности.

Элейн улыбнулась, когда

он запутался в шнуровке ее платья. Она с нежностью взяла его руки в свои и стала целовать его холодные неуклюжие пальцы. Затем быстро разделась и, дрожа то ли от холода, то ли от предвкушения близости с ним, опустилась перед ним на колени и начала расстегивать пряжку, которой был схвачен его плащ.

– О Нэл. – Он снова обнял ее, не в силах больше сдерживаться. – О, любовь моя, как я молил, чтобы поскорее настал этот момент. Последний раз ты была со мной так давно. Я готов был сойти с ума, ожидая новой встречи с тобой, и мечтал о тебе. – Лаская пальцами ее волосы, он притянул к себе ее лицо, без конца целуя ее.

Их обнаженные тела ощущали ледяной холод; по темной комнате гуляли сквозняки, ветер со свистом врывался в узкие бойницы. Дональд натянул повыше плед и улыбнулся ей.

– Скоро мне надо будет поискать еще растопки для огня. – Нагнувшись над ней, он откинул ей волосы с лица. – Тебе удобно, любовь моя?

Пол под плащом был холодный и жесткий. Лежа на спине под тяжестью тела своего возлюбленного, Элейн ощутила сырость; мороз пробежал по ее членам. Жар его тела, передавшись ей, согрел ее, но ноги у нее замерзали. Тут все было неудобно, но Элейн было все равно. Ее тело трепетало от желания. Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Вдруг где-то рядом с треском обрушился камень, и Дональд, вскрикнув от неожиданности, вскочил на ноги. Он озирался вокруг, вглядываясь во тьму.

– Что это было?

– Ветер, наверное, просто ветер, – сказала Элейн и села. Дрожа от холода, она закуталась в плед. Огонь в очаге погас и больше не освещал комнату. – Иди сюда. – Она протянула Дональду руку. Но он продолжал стоять спиной к ней, вглядываясь во мрак.

– Там кто-то есть, – прошептал он.

Элейн сжала руки в кулаки.

– Не глупи, кто там может быть? Сюда никто не ходит.

– Все-таки я проверю. – Голос его был суров. Он накинул на себя нижнее платье и, потянувшись за кинжалом, висевшим у него на поясе, бесшумно вытащил его из ножен. Лезвие его на миг ярко вспыхнуло у Дональда в руке, отразив пляшущие на угольках затухающие огоньки.

Снаружи башни буря взревела в кронах деревьев, и дождь сильнее застучал по осенней листве на земле. Дональд улыбнулся, чтобы успокоить Элейн, и приложил ей к губам палец. Они оба прислушивались к звукам внутри башни, не обращая внимания на завывание бури за ее стенами.

Внезапно кто-то прикоснулся к ее плечу, и она вскрикнула от испуга. Дональд мгновенно повернулся к ней, держа кинжал наготове.

– Что такое?

– Там в самом деле кто-то есть, он дотронулся до меня. – Элейн, кутаясь в плед, поднялась на ноги и попятилась к стене. Ее зубы стучали от страха и холода. – Не оставляй меня, не ходи вниз. Он здесь, в этой комнате.

– Никого здесь не может быть. – Дональд говорил спокойным, ровным голосом: он хотел подбодрить ее. – Погоди, я подброшу веток в огонь.