Дитя Ириса. Заветы и клятвы
Шрифт:
– Я хочу, чтоб она жила, хочу дать ей этот шанс. Я буду любить её, буду ждать. Она сможет полюбить меня снова, – Джейме сжал кулаки и решительно вышел из-под навеса. Ветер донёс его шёпот. – …Должна жить.
Через щели между листьями проникали бурые капли. От влажной земли, словно ядовитое дыхание, поднималась испарина, превращаясь в густой туман. Девушка, лежащая под навесом, жалобно застонала. Стон перешёл в крик. Этот крик невыносимой муки походил на вой умирающего зверя, от него хотелось закрыть уши и кричать
Привязанные руки начали биться в припадке, а ноги засучили по влажной простыне, покрывавшей широкую лавку. Капли крови выступили в уголках губ девушки и тонкой струйкой стекли за уши. Мама отшатнулась и затянула узлы на верёвках, удерживающих тело. Моё тело.
– Прощай, Оливейя.
Глава 4
Просыпаться в незнакомом месте с дикой головной болью стало уже традицией. Мало того, ещё и лес влиял на меня странным образом, стирая границы прошлого и настоящего. С каждым днём я всё больше сходила с ума, пытаясь определить, настоящие ли мои воспоминания. Ведь я могла до сих пор лежать под навесом со стрелой в груди и видеть сны. Или остаться в лаборатории под воздействием лекарств: воспоминания и ощущения легко создаются учёными.
Утешало только одно – приступы удушья больше не сковывали дыхание. Может ли это означать, что я всё-таки выбралась? Что действительно дышу воздухом лесов Сильберейи?
– Она очнулась. Передай остальным, что пленники готовы предстать перед вождём, – донёсся мужской голос откуда-то слева от меня.
– Именем Ириса! – ответил ему другой.
– Да будет так!
С моей головы стянули мешок, и я зажмурилась от яркого света факела. Когда глаза немного привыкли, попыталась осмотреться: я лежала на голой земле в углу какой-то лачуги со связанными руками и ногами. Неловко перевернувшись, увидела Матиаса и Стивена – их связали спиной к спине. В таком же положении оказались и Аманда с Кэролайн. Роберта не было видно: или он вне моего поля зрения, или его куда-то унесли.
– Эй, ты! Та, что призывает Ириса! Будешь дёргаться – перережу глотку! Ясно? – тягуче произнёс невидимый собеседник.
– Поняла, не тупая! – послышался тихий ехидный смешок, будто я сказала что-то забавное, и из складок палатки вышел высокий худощавый мужчина.
Он выволок меня наружу, и мне снова пришлось смежить веки – здесь палило солнце. До меня донеслись шепотки и тихие разговоры, и я осторожно открыла глаза: вокруг меня стояли десятки людей. Или нелюдей… высокие, неестественно вытянутые в длину, они были такими же худыми, как мой сопровождающий, но я видела, что сила пронизывает каждое их движение.
Да по сравнению с ними, я просто толстуха! Я икнула, подумав, что самая толстая в этой части леса, и еле сдержала рвущийся наружу истерический смех.
– Тебе смешно? А я думал, ты не тупая, – мой провожатый громко засмеялся над своей шуткой.
– Ага, подумалось, что мне надо похудеть, чтобы вы меня не съели, я тут самая толстая, – пояснила я своё веселье.
– Толстая?! Да тебя даже сервалы не станут глодать! Ты себя видела? – он снова принялся хохотать, причмокивая
Внезапно мужчина перестал смеяться и толкнул меня вперёд. Со связанными ногами удержать равновесие оказалось непросто – я завалилась на бок, проклиная всех и вся. Дикарь рывком поднял меня так, чтобы я осталась на коленях.
– Великий вождь! Вот та, что взывала к Ирису. Да будет он справедлив! – быстро проговорил он.
– Именем Ириса! – отозвался подошедший.
– Да будет так! – ответил мой спутник. Странное приветствие, я бы устала повторять по сто раз в день одно и то же.
– Подними голову, дитя, – низкий бархатный голос вождя оказался таким же тягучим, как и голос моего сопровождающего, но в нём чувствовались стальные нотки. Даже если бы захотела, не смогла бы противиться.
Я подняла глаза и уставилась на вождя племени. Он был такого же роста и телосложения, как и все, живущие в этом лесу, но был таким старым, что, казалось, вот-вот упадёт и рассохнется от времени. Его узкое лицо было исчерчено морщинами, тяжёлые брови нависали над запавшими глазницами, а вокруг обведённого коричневой краской рта расползались сетью паутин мелкие борозды шрамов.
– Так значит, ты чтишь заветы Ириса, да будет он справедлив? Зачем пришла в наши земли, и почему привела с собой грязную кровь? – он сплюнул себе под ноги, чудом не попав на меня.
– Я ищу свою мать… а что значит грязная кровь? – растерянно спросила я. Голос дикаря вызывал у меня мурашки, казалось, он проникает в тело, парализует.
– Тебе не давали права задавать вопросы. Твоя мать – истинное дитя? Из какого она племени? – вождь, несмотря на старость, крепко стоял на ногах, вытянувшись, словно стрела.
– Я не помню, кем она была. Моя память утрачена. Просто решила… не знаю. Я хочу найти ответы.
– Значит, ты пришла за ответами? Как посмела ты привести сюда грязную кровь? Рождённые в Фильтрах должны оставаться там! Здесь не место загрязнённым! – мужчина вскинул руки, и толпа вокруг одобрительно загудела.
– Я не понимаю, что значит грязная кровь, и почему вы называете моих друзей загрязнёнными? Вы знаете про Фильтры? – не удержавшись, выпалила я.
– Твоя дерзость не имеет границ! Ты говоришь с вождём племени Носсеа! Да покарает тебя Ирис! Ты нарушила границы племени! Привела грязнокровных в наш дом! Подвергла опасности истинных детей Ириса! Во имя чего? Во имя вопросов, которые рвутся с твоих уст? На рассвете, едва великое светило озарит нас своим сиянием, вы будете убиты. Именем Ириса! – последние слова он прокричал, и дикари взвыли в ответ.
– Первый завет Ириса! Вы не посмеете пролить кровь! – выкликнула я, перебивая и вождя, и взбудораженную толпу.
– Мы сделаем это ради защиты! – пророкотал старик. Вот как, значит… Они имеют право убить нас, если поверят, что мы угроза.
– Я требую права на испытание! – вырвалось у меня.
В последнее время я слишком часто говорю то, о чём понятия не имею. И, кажется, всё делаю правильно, но как же неприятно осознавать, что не понимаю смысла своих слов и поступков. Дикари замолчали, а вождь застыл в изумлении – похоже, я ляпнула что-то веское.