Дитя короля
Шрифт:
— Я долго была в обмороке? — спрашиваю, опустив взгляд в воду, где в дрожащей толще отражаются длинные ноги, а еще… мужская сила, что бесстыдно показывает мне его желание.
Я сошла с ума, тело покрылось мурашками, а в дыхание приплелись нотки сипа. Будто я холодной воды напилась, и теперь горло сжалось в болезненном спазме. Рисунок, что впечатался в кожу на животе, все сильнее пульсирует, будто вызывает во мне желание.
Эмилиан немного опускается в воду, приоткрывает тяжело ресницы-щетки и тихо, как-то слабо отвечает:
— Десять…
— Часов?
—
Я кусаю губу с одной стороны рта и вожу пальцами по воде, отчего на подушечках просыпаются синие искры, и поверхность покрывается тонкой кружевной коркой льда.
— Ты нас заморозить решила, асмана Дарайна? — слабо улыбается король.
— Ты не спал все эти дни?
— А тебя это волнует?
Отворачиваюсь и пожимаю плечом.
— Мне все равно.
— Вот и хорошо-о-о, — совсем шепотом отвечает Эмилиан. Внезапно погружается под воду и перемещается в сторону расплывчатой тенью.
Я напряженно наблюдаю, как он плывет по кругу бассейна, выставляю перед собой руки, чтобы защититься, если он нарушит слово. Ощущение страха или неприязни нет, но я все равно опасаюсь. Эмилиан так изменился за эти дни, что я не смею сравнивать его с Марьяном, разве что иногда, когда улыбка короля превращается в хищный оскал, и синие глаза сужаются в звериный прищур. Но и я изменилась: будто сорвала старую слабую шкуру и примерила настоящую сбрую.
Почему этой уверенности не было на земле, когда меня били и обижали? Когда насиловали и издевались? Почему она пришла сейчас, когда мне ничего не угрожает? Даже если на первый взгляд.
Эмилиан под водой слишком долго. Я начинаю тревожиться, кусаю губы, раздвигаю ладонями воду, чтобы рассмотреть. Живот покалывает, а цветок сжимается и передвигает колючую боль в середину, к пупку. От этого у меня темнеет в глазах, а пульсация под ребрами усиливается.
Человек захлебнется за это время — прошло больше трех минут, секунды будто бьют в висок. Вдруг Эмилиан так устал, что сознание отключилось под водой? Лежит на дне и не двигается. Вдруг он умрет?
Провожу от солнечного сплетения рукой вниз и опускаю ладонь на живот. Малыш останется без отца, если я что-нибудь не сделаю.
И я не выдерживаю. Ныряю под воду и плыву к нему. Он просто лежит в голубой мерцающей толще, глаза плотно закрыты, губы сомкнуты, руки растянуты в стороны. Я вижу, как качается его тело, поддаваясь волне от моего рывка.
Касаюсь его кожи, мертвенно-холодной в теплой воде, подплываю теснее и хочу дотянуться до шеи и плеч, приходится почти навалиться на короля грудью.
И, когда я оказываюсь к нему лицом к лицу, Эмилиан открывает глаза — яркие, сияющие, как два топаза. Он подхватывает меня за талию и толкает вверх, вытягивает из-под воды и отплывает на край, увлекая меня за собой.
— Что ты делаешь, глупая женщина?
Вода стекает по его лицу, длинные волосы расплелись и рухнули на выраженные скулы черными лентами. Он зол, глаза горят, а губы сомкнуты в тонкую линию.
— Я… — пытаюсь отстраниться, но сильные жесткие тиски на плечах не дают. — Думала,
— Утонул? — он щурится.
Киваю.
— И полезла меня спасать, рискуя потерять ребенка?
— Ему ничего не угрожало.
— Дарайна, оглянись, ты от волнения пол бассейна заморозила, — он показывает за спину, а затем разворачивает меня одним движением, отчего я чувствую прикосновения его бедер в воде.
Куски льда прибиваются к краю водоема и от движения широкой мужской ладони собираются в одном месте.
— Я… нет, это не я, — грудь снова распирает невыносимый жар, воздух плавится, а по дрожащей голубой поверхности растягиваются нитки пара.
— Тише, тише, Дара, это все контролируется, — шепчет король и массирует мягко мне плечи. — Я всему научу. А если что-то не смогу, найду лучших магов, что умеют хранить тайны. А если они посмеют хоть слово о тебе сказать, всех казню. Я буду оберегать тебя до последнего вздоха, верь мне.
По рукам бежит жуткий холод, а в груди жжется, и все это меня делает уязвимой. Ноги слегка ведет, и я наваливаюсь на грудь короля спиной. Поднимаю ладони и вижу, что пальцы стали насыщенно синими, будто стеклянными. Провожу по воде одними кончиками, и она застывает полоской, будто колючки инея на ветках. Кладу ладонь и “вытираю” поверхность — она покрывается узором, будто стекло в двадцатиградусный мороз.
— Но зачем мне эти умения? — говорю и вторую руку прикладываю к груди. Огненные разломы стали шире, жар давит изнутри, норовит меня разорвать, как мину. Пламя выпрыгивает на кожу, но не обжигает. Вытягиваю руки перед собой, рядом они, как две противоположности: огонь и вода, синий и красный.
— Сомкни их, — говорит тихо Эмилиан. — С хлопком. — Он стоит позади и придерживает меня за плечи. Я даже перестала замечать, что мы оба без одежды, и обнимает нас только вода, которая как стекло прозрачная и не скрывает интересные места.
Мне страшно немного, но хочу знать, что будет. Легкий ток пробивает мускулы, в глазах на миг темнеет, выдыхаю и резко свожу руки в одной точке. Огонь и лед превращаются в пепел, осыпают нас с Эмилианом звенящими искорками магии, и руки становятся нормальными.
— В тебе скрыты силы всех Стихий, Дарайна, — говорит король и длинно вдыхает возле моего уха. — Ты готова выйти из воды?
— Отвернешься?
— Нет, — говорит категорично. — Глаз с тебя не спущу. Ты мать моего ребенка, и я за тебя в ответе.
— Но полотенце подашь?
— Он подаст, — Эмилиан отставляет меня в сторону и поворачивает к себе лицом, взглядом просит отойти. Отступаю к краю бассейна, и смотрю в глаза Эмилиана, что наливаются зеленью. Он смыкает руки в узел, шепчет что-то очень быстро, резко раскрывает пальцы и уводит ладони вперед, разбрызгивая воду, а затем из-под ребер мужчины вырываются яркие неоновые нити. Лицо короля искрится от магической пыли, пальцы оплетают лозы, а вперед со свистом вырвается сгусток лазурного пламени. Когда пыль оседает, на краю бассейна, вылизывая непринужденно золотую шерсть, восседает Топаз.