Дитя Марса
Шрифт:
Погубила его спешка. Пунктом назначения Свенсон выбрал Дельту Волопаса-11, лету до которой было около трех дней. Однако и на четвертые сутки корабль по-прежнему мчался со сверхсветовой скоростью.
Свенсон знал, что умирает, но не знал, что умирает Изольда. От частого употребления ее аккумуляторы сели задолго до положенного гарантийного срока, заряда в них осталось совсем немного. Однако внешне она никак не проявляла признаков скорой смерти: по-прежнему готовила обеды, приносила их в кабину, кормила беспомощно распростертого в кресле Свенсона, который день ото дня становился все слабее. Однажды, очнувшись после глубоко обморока, он застал богиню за починкой его носков.
Введенные координаты нельзя отменить, но автопилоты устроены так, что
Шло время, и Свенсон гадал, в какой мир их занесет и удастся ли взглянуть на него хоть краем глаза. На шестой день корабль вынырнул из сверхсветовой зоны и очутился в мультисолнечной системе, неподалеку от унылой, зловещего вида сферы. Свенсон до последнего надеялся, что на планете есть жизнь, но когда автопилот вывел «НАВ» на орбиту, все надежды рухнули. «Пригодная для обитания» и «обитаемая» – не всегда синонимы, а проплывающие в иллюминаторе холодные серые моря и голые участки суши несли на себе печать запустения. Те, кто жил на планете, давно покинули ее в поисках теплого, не столь враждебного пристанища.
Корабль мягко приземлился на скалистом побережье одного из морей. Стояла ночь, но ослепительный синий свет трех далеких сестер матери-солнца озарял окрестности и, просочившись в иллюминатор, заполнил кабину холодным, ровным светом. В его отблесках лицо Изольды утратило налет раболепия, наложенный ловкими руками реконструктора, и вновь обрело исконные черты ирландско-немецкой героини.
Смотря на нее, Свенсон в первый и последний раз в жизни познал истинную красоту. Он попытался сесть в кресле, но обессиленно рухнул обратно. Синий свет померк, сменившись алой дымкой. Вскоре она рассеялась, и легкость бесшумно подкралась к нему на цыпочках.
Изольда опустилась на колени, всматриваясь в измученное, изнуренное лицо. Потом медленно встала и вышла из кабины. Нажала кнопку, открывающую шлюз, ступила на небольшую платформу, служившую Ньюэлу трибуной – и устремила взгляд к звездам.
Возможно, сыграло свою роль выражение лица Свенсона перед смертью или его застывшая поза. Возможно, Изольду тронула его доброта, тот свет, который загорался в его глазах всякий раз, когда она приносила ему еду, брала за руку или чинила носки. А может, все дело в шуме прибоя. А может, во всем сразу...
Бездыханный Тристан лежит в своем замке у моря. Брангена окончила признание. Король Марк в отчаянии восклицает по-немецки: «Все мертвы! Мертвы!»
Изольда прижимает ладони к груди. Медленно опускает руки. Синее мерцание далеких солнц преобразило грубое платье из шкур в одеяние, достойное принцессы. Горе поновому облагородило и без того прекрасные черты...
– Тристан!– Божественный голос оперной дивы взмывает в сияющую синеву.
Медленно, с надрывом Изольда заводит «Песнь любви и смерти»:
– Умрем, чтобы вовек не разлучиться...
Оркестр играет тему безмятежности, расставания, преображения. Ее голос сливается с музыкой. Скорбные колоннады звуков поднимаются все выше, к звездам, и когда наступает развязка, от животрепещущей звуковой волны содрогаются синие солнца.
Медленно Изольда поворачивается и идет обратно в кабину. Припадает к груди Тристана, крохотный моторчик в ее сердце совершает последний оборот и замирает. Угасающим сознанием Изольда улавливает оркестровые мотивы своего колдовства, томлений. Постепенно музыка стихает...
Занавес.
ДЕФИЦИТ КАДРОВ
Если
В нашей истории речь пойдет о Френсисе Пфлюгере, который жил в городишке под названием Пастораль, в придачу к тому, что все считали его местным идиотом, он слыл еще и местным изобретателем. Эти два практически несовместимых качества делали Френсиса вдвойне забавным. Разве можно в нашу прогрессивную эпоху электрических консервных ножей и компактных тостеров, без улыбки пройти мимо косоглазого, зубастого чудака, собирающего у себя в подвале машины Голдберга [15] ? Правда, наш Френсис Пфлюгер собирал свои изобретения не в подвале, а на кухне, но в остальном не изменял лучшим традициям Руба Голдберга. Возьмем, к примеру, его нынешнюю модель. Воплощение несуразицы на кухонном столе. В центре прозрачной сферы, похожей на перевернутый аквариум для золотой рыбки, висит нечто, сильно напоминающее золотую рыбку, но определенно ею не являющееся. Оно светится и, по мере того как Пфлюгер добавляет новые детали, разгорается все ярче и ярче, так что в конце концов изобретателю приходится нацепить солнцезащитные очки. На календаре – 1 апреля 1962 года. День дурака.
15
Машина Голдберга- устройство, которое выполняет очень простое действие чрезвычайно сложным образом. Название пошло от имени американского карикатуриста и изобретателя Руба Голдберга и зачастую используется для ироничного обозначения любой избыточно сложной системы.
Собственно, идея последнего изобретения принадлежала отнюдь не Френсису, да и детали взялись не из кухонной мастерской. Утром, отправляясь за молоком, он обнаружил на крыльце коробку с пресловутым аквариумом, комплектующими и пошаговой инструкцией «Как собрать динамомашину бесконечных узлов Мебиуса». Решив, что аппарат для завязывания узлов в хозяйстве пригодится, Френсис отнес коробку на кухню и взялся за работу.
Наконец осталась последняя деталь. Френсис приладил ее к аквариуму и отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. Внезапно прибор пришел в движение. Комплектующие ожили, заискрились; прозрачная сфера вспыхнула, а псевдо-рыбка заметалась из стороны в сторону, как кошка в погоне за мухой. В следующий миг над машиной возник и закрутился синий ореол. Он вертелся все быстрее, пока его газообразные компоненты не распались на тысячи частиц и не разлетелись вокруг. Затем случились три вещи: задняя дверь Френсиса приобрела мерцающий голубоватый оттенок, инструкция по сборке аппарата исчезла, и сама машина начала таять.
Секунду спустя на заднем крыльце раздался душераздирающий вой. Точно такой же вой услышал у себя на пороге каждый житель Пасторали.
Разумеется, все выбежали посмотреть, в чем дело...
Впереди нарисовался новенький дорожный знак, установили его явно не так давно.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЕРЕВНЮ ПАСТОРАЛЬ.
ВОДИТЕЛЬ, СБАВЬ СКОРОСТЬ –
МЫ ЛЮБИМ СВОИХ СОБАК
Филип Майлс сбавил скорость – он тоже любил собак.
Уже сгущались октябрьские сумерки, однако в деревне не горел ни один фонарь – местное население вообще не зажигало света. Все тонуло во мраке, улицы словно вымерли – нигде ни души. Филип заподозрил, что приехал в город-призрак, и подозрение его только крепло, пока фары метались по разросшейся траве и буйному кустарнику, заполонившему городской парк. Внезапно на пустынном перекрестке показалась девушка с собакой.