Дитя моря
Шрифт:
– Здесь очень красиво и уютно, - сказала Марина, когда они вдвоем с Игнасио вошли в церковь.
– Эта церковь построена в стиле мануэлино, - сказал Игнасио.
– Это очень своеобразный стиль.
– Сейчас ты скажешь, что этот стиль присущ только Португалии, - улыбнулась Марина.
– Вы так патриотичны, португальцы. Вам кажется, что все самое лучшее находится только у вас в стране. Фаду, например, золотые пляжи... Вот теперь - стиль мануэлино.
– Но это действительно так. Архитектурный стиль мануэлино ярко демонстрирует былое величие Португалии, когда она была владычицей морей в XV-XVI вв. Португалия приобретает многочисленные
– Ты так интересно рассказываешь, Игнасио. Мне кажется, я могла бы тебя слушать бесконечно.
– Ты просто влюблена в меня по уши, - сказал Игнасио и обнял Марину. Он заглянул в ее глаза.
– Марина, ты выйдешь за меня замуж?
– Это для этого ты позвал меня сюда в церковь?
– улыбнулась Марина.
– Марина, я не шучу! Ответь мне, да или нет?
– Ну, а как же быть с тем правилом, что у дамы должно быть время подумать, - капризно сказала Марина.
– Значит, тебе нужно время, чтобы подумать, чтобы ответить мне, - сказал грустным голосом Игнасио. Он повернулся и пошел к выходу из церкви.
– Постой, Игнасио! Я хотела сказать. Не уходи! Подожди...
Но Игнасио уже вышел из церкви, Марина хотела последовать за ним. Но ее остановил мужской голос: "Вы поссорились?" Марина оглянулась и увидела священника. Он подошел к Марине и отеческим голосом сказал:
– Не надо отчаиваться, дитя мое. Вы еще помиритесь.
– Я не ответила согласием на предложение Игнасио - выйти за него замуж.
– Что-то смущает тебя? Или ты не любишь его?
– Я очень люблю Игнасио!
– с жаром сказала Марина.
– Но меня смущает то, что мы живем в разных странах.
– Ну, это дело поправимое...
– Мы разных вероисповеданий, я - православная, он - католик...
– Но не это тебе помешало сказать Игнасио "да"?
– священник внимательно посмотрел на Марину.
– Нет, есть другие причины. Я боюсь, что то чувство, которое зародилось между нами, может оказаться скоротечным, словно курортный роман.
– Но ты же сама сказала, что любишь Игнасио, а он любит тебя... Какая может стать преграда между вами?
Марина хотела рассказать священнику о том, что ее преследует ее прежний кавалер Герман, что он очень опасен, и для Игнасио встреча с Германом не сулит ничего хорошего. Но тут в храм вошли другие прихожане, скоро должна была начаться вечерняя служба...
Марина нашла Игнасио на берегу, где он любил смотреть на океан.
Игнасио и Марина гуляли по берегу и слушали шум прибоя. Шелест листвы деревьев вторил плеску волн. Вечер был прекрасный. Стояла чудная погода.
– Знаешь, Марина, после нашей поездки в Лагуш я написал Элегию, - сказал Игнасио, - меня как будто осенило. Мне вдруг снова захотелось писать, как будто какая-то сила заставила меня сесть за рабочий стол. Хандра миновала, я снова полон сил и решимости работать, писать романы...
– Прочитай мне Элегию, пожалуйста...
– Это маленькое эссе. Очень сентиментальное,
– Ты хочешь сказать, что это очень личное? Не предназначенное для посторонних ушей.
– Возможно... Тогда, в Лагуше, мы были так счастливы с тобой. Потом был вечер в кафе, мы слушали фаду. Марина, ты была такая трогательно-нежная. Можно сказать, беззащитная... Я видел твои восторженные глаза, вызванные этой музыкой. Я сам был пленен этой музыкой и... тобой. Под наплывом чувств родились такие строки, которые я назвал Элегией. Слушай... "Она была прекрасная Скрипка. Тонкая и нежная. Вся гладкая и чувственная. Он был великолепный Музыкант. Длинный, худой, с взлохмаченными волосами. Он приходил и брал в руки свою изящную Скрипку. От прикосновения его длинных нежных пальцев она вся трепетала, сладостная дрожь проходила по ее телу. Он долго и вдохновенно настраивал ее. Затем начинал играть. От прикосновения его смычка она издавала сладостные и томные звуки. Тихая и радостная музыка лилась вокруг. Он то осторожно пощипывал струны, то вдруг решительно ударял по ним. Это были увертюры страсти, симфонии любви.
Скрипач играл не по нотам. Вдохновение касалось его души, и ни одна ночная симфония не была похожа на другую. Иногда к ним присоединялся хор птиц, если это было утром. Их увлеченное щебетание органично вливалось в звучащую мелодию. А ночью их сопровождением были песни сверчков или первых петухов.
Скрипка ласково и страстно отдавалась своему повелителю, скрипачу. Она его любила и открывала все секреты своей чувственной души. А он долго и нежно играл на ней. Это было слияние двух душ. Она была Скрипка, он был Скрипач, а их музыкой была любовь..."
Марина стояла как завороженная, то ли красота ночи, то ли красота строк о любви пленили ее сердце. Ей не хотелось нарушать сладостное молчание. Игнасио первым нарушил тишину:
– Марина, эти строки я посвятил тебе...
– Ты сравнил меня с скрипкой... Это очень поэтично.
– Согласен, поэтично... С тобой я становлюсь сентиментальным.
– Ты боишься своих чувств?
– Я не хочу оголять свои чувства перед публикой, на показ. Раскрывать до конца свою душу перед читателями... Что-то должно оставаться личным, только твоим, куда нет входа посторонним.
– Сейчас это очень модно. Многие, наоборот, стараются раскрыть как можно больше своих секретов перед светом, дабы изумленная публика пала к их ногам.
– Я не хочу так поступать...
– Но если ты боишься открыться перед читателем, тогда он почувствует фальшь. Книги не будут продаваться.
– Они итак не очень продаются, - с иронией в голосе сказал Игнасио.
– Я не отношусь к категории модных писателей, не принят в "великосветской" тусовке. Можно сказать, я неудачник...
– Не говори так, Игнасио. Ты в поиске, и это самое важное. Ты хочешь, творить, а не писать конъюнктуру... То что модно или выгодно, или написано под заказ... Трудно быть модным писателем, и талантливым одновременно. Ты хочешь быть творцом, а не ремесленником, а это уже многого стоит. Значит, ты сможешь написать роман, который всколыхнет души читателей, пробьет брешь в их очерствелых душах, привыкших читать простенькие детективы, где не надо ни о чем думать, или пустышки-однодневки фэнтези, или... в общем, всю ту литературу, которая заполонила весь мир в последнее время. Такое впечатление, что эти романы пишут разные авторы, но по одним лекалам...