Дитя пророчества. Книга 1. Точка Немо

Йейк В. Л.

– Интимный?

Ленни был слишком напряжен, чтобы обратить должное внимание на услышанное.

– Зависит от твоего ответа, – нахмурился он.

Они остановились. Деннис достал из переднего кармана своих узких штанов телефон, чтобы несколько раз ткнуть пальцем в его экран.

– Задашь свой вопрос, когда мы закончим.

Ленни переступил порог открывшейся комнаты и окинул ее беглым взглядом. Она точно не принадлежала Деннису: слишком красочная. В ней преобладали голубые оттенки, белый тюль был аккуратно подвязан, а плотные тканевые жалюзи опущены до середины настолько чистых окон, что можно было даже засомневаться в наличии стекол. Круглая кровать с темно-синим балдахином заставила Ленни

почувствовать себя неловко. Возможно, дело было в том, что комната выглядела очень обжитой, казалось, что ее хозяин вышел на минуту и вот-вот вернется, чтобы взять одну из тетрадей, оставленных на столе, продолжить что-то писать одной из ручек, торчащих в органайзере, а потом он бы вывел свой ноутбук из режима сна, сел бы с ним в кресло, вытянул бы ноги на приставленный к нему пуфик и взял бы что-нибудь из небольшого холодильника, в котором наверняка есть все для комфортного времяпровождения.

– Это комната Антона?

– Нет, – Деннис распахнул двери гардеробного помещения и пояснил, – это комната принца Норда.

До Ленни не сразу дошел смысл его слов. Он рассеянно кивнул, расстегивая пуговицы испачканной рубашки, и прошел в гигантский шкаф размером с две его комнаты.

– Что? – опомнился Ленни и обернулся, но Деннис уже деликатно отвернулся, оставшись снаружи. – Только не говори Майе, иначе она непременно что-нибудь выльет на себя, чтобы побывать тут. – Деннис промолчал. – Что я могу надеть?

– Что угодно, кроме выходного кителя на маникене. Ты сантиметров на двенадцать выше принца, но в плечах вы примерно одинаковые, так что проблем с выбором быть не должно. Рубашку оставь там.

Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале, Ленни практически вслепую вытащил одну из сложенных в аккуратную стопку футболок и влез в нее, успев отметить приятный запах, который источала красная, совсем невесомая ткань. На ней не было фирменного ярлыка, только памятка по уходу и стирке, но Ленни был уверен, что каждая вещь из этой гардеробной окажется в мусорном ведре после первой же носки. Поэтому он решил спасти и синюю рубашку, которую снял с плечиков. «Не попросят же меня вернуть их? – рассуждал про себя Ленни»

Еще относительно недавно члены правящей династии и королевской семьи не имели права появляться на людях в обычной повседневной одежде или спортивной обуви: только строгие костюмы и жутко неудобная обувь, начищенная и сверкающая, как третье солнце. В начале нулевых появились первые смягчения в устоявшемся веками дресс-коде, и мужчины и женщины смогли позволить себе вырваться из не блещущих разнообразием одежд. Девушкам, например, позволили надевать юбки выше колен и избавиться от остроносых туфель на высоком каблуке, а парням стало незазорно сменить жаркие классические туфли на что-то поудобнее и избавиться от удавок на шее, которые все по-прежнему романтично именовали аксессуаром. Постепенно монархи снизошли и до одежды простых смертных, но даже беглого взгляда на какую-нибудь рубашку поло было достаточно, чтобы суметь разглядеть ее дороговизну и уникальность – такой точно больше не будет ни на ком.

Ленни никогда бы об этом не узнал, если бы однажды судьба не свела его с исторически подкованной Руной из династии Миклбуст, четвертой династии из семиступенчатой иерархии; Руной, питающей слабость к молодым парням-моделям.

Он направился к выходу, расстегивая мелкие неподдающиеся пуговицы, и уже собирался задать терзавший его вопрос, но мгновенно забыл о нем, когда почувствовал резкую боль в затылке. Ленни даже не понял, в какой момент произошло то, что произошло, но, когда с глаз упала пелена, он уже был сбит, повален и прижат спиной к дверям гардеробной. Его ноги вытянулись вперед, бедро заныло от сильного давления, а кожа под глазом пылала из-за давящего на нее лезвия

охотничьего ножа. Деннис возвышался над ним, надавливая коленом на какую-то точку в опасной близости от места, которое создано исключительно для бережного к нему отношения, и свободной от холодного оружия рукой вжимал обмякшее тело в твердую узорчатую поверхность.

– Какого черта ты делаешь? – просипел Ленни.

Он попытался вырваться, но Деннис оказался намного сильнее, чем можно было представить. Ленни сравнивал его с фарфоровой куколкой, но теперь был готов забрать свои слова назад, потому что почувствовал себя прибитым к полу тяжеленной мраморной статуей.

– Просто хочу получить ответ на свой вопрос.

В холодном взгляде зеленых глаз не было ни ярости, ни угрозы. Они читались в движениях мощного тела и в той боли, которую оно причиняло. Всего несколько часов назад Ленни увеличивал фотографию, чтобы получше рассмотреть выражение лица Денниса – безупречно красивого, сосредоточенного, – и размышлял, о чем тот мог задуматься, но теперь боялся возможных мыслей, роящихся в черноволосой голове.

– Отпусти меня. – он больше не шевелился, лишь косился на прижатое к лицу лезвие. – У меня низкий болевой порог, не нужно меня пытать, чтобы о чем-нибудь спросить и получить честный ответ.

– Ты пытался убить меня. – сказал Деннис. – Я хочу знать: почему?

– Я пытался тебя что? Я не пытался убить тебя.

– Возможно. Я не исключаю вероятность того, что тебя попросили только напасть на меня.

– Я тебя тогда впервые увидел, – Ленни попытался снова поймать чужой взгляд и дышал через раз, чувствуя, как сердце колотится о ребра с силой, грозящей проломить грудную клетку. – Понимаю, твое эго уязвлено тем, что не все знают тебя в лицо, но это так.

Давление колена на бедро усилилось, и Ленни не успел подавить болезненный вздох, которым подавился.

– Зачем кому-то просить меня нападать на тебя?

Рука Денниса с его плеча переместилась выше, пальцы сжали в кулак синие волосы.

– Например, мой брат, который твердит, что мне нужна охрана, может знать больше, чем говорит. Или Антон, который разделяет мнение моего брата. Или кто угодно, кто просто терпеть меня не может. – его голос был глубоким, уверенным, ощущение собственной правоты сквозило в каждом слове. – Может, тебе было сказано припугнуть меня, но ты настолько паршиво владеешь своей силой, что переборщил, поэтому меня дважды чуть не поджарило. Ты знаешь, что с меня потом кожа лоскутами слезала? Да у меня волдыри несколько часов не проходили. У меня прыщей-то никогда не было.

– Кто бы сомневался, что у тебя никогда не было прыщей, – процедил Ленни и потянулся было к руке, сжимающей охотничий нож, но Деннис издал странный звук.

Деннис продолжил.

– Либо ты знал, что это не убьет меня, поэтому позволил своему электрическому болванчику зайти так далеко, чтобы нападение выглядело реалистичным. Так кто ты в этой истории, Шойе? Несостоявшийся герой или непутевый злодей? В любом случае, я знаю, что это ты напал на меня. И я просто хочу понять, с какой целью. – он приблизился и тихо, абсолютно безэмоционально пообещал: – Отвечай, иначе я вырежу и скормлю тебе твои же глаза.

Давление лезвия ножа на кожу усилилось. Ленни дернулся от неприятного ощущения, напоминающего порез бумагой, – не больно, но очень неприятно. Деннис дышал глубоко, удерживал зрительный контакт, от которого кровь стыла в жилах больше, чем от физического воздействия. В определенный момент зелень его глаз поглотила всю радужку, и во всем мире перестало существовать что-то, кроме этой пучины обманчивого травяного оттенка. Если там и было место для флоры, то для плотоядной, опасной, но притягивающей к себе глупых зверьков, привыкших прятаться в листве от зверей побольше.