Дитя Всех святых. Перстень со львом
Шрифт:
Франсуа, со своей стороны, рассказал о смерти Туссена и бегстве Жана. Зато о нападении на него и о потере памяти едва упомянул, не называя при этом имени Жилетты. Был он так же сдержан и насчет высадки на английском берегу. Он знал, что резня в Уинчелси потрясла англичан, и не хотел излишне пугать свою спутницу.
Король двигался не спеша. Прежде чем вернуться в Париж, Иоанн Добрый хотел сначала проехаться по своей стране. Повсюду он встречал то же воодушевление, тот же пыл. Иоанн Добрый был популярен в народе. Народ не интересовался ни политикой, ни тем, как управляют государством, он знал
Одна остановка следовала за другой: Сент-Омер, Эден, Амьен, Нуайон, Компьен… В каждом новом городе королевская свита становилась все многочисленнее. Ариетта и Франсуа были в ней не единственной парой. Ко многим освобожденным рыцарям присоединились их жены, да и дофин прибыл в сопровождении дам. Но все же присутствие англичанки и французского рыцаря, собиравшихся пожениться, было замечено всеми. Эта чета стала словно живым символом вновь обретенного мира; их союз трогал сердца и поражал воображение.
Слух об этом достиг и ушей короля; он пожелал их видеть. Дело происходило в Компьене. Ариетта и Франсуа преклонили колена перед своим государем. Тот велел им подняться и попросил Франсуа рассказать о своей рыцарской жизни. Ничто он так не любил, как воинские подвиги, поэтому весьма лестно оценил рассказ. Еще больше ему понравилась история с ночным турниром. А тот факт, что боец, столь бесславно выбитый тогда из седла, был вовсе не французским рыцарем, а английской дамой, не только позабавил его, но и успокоил самолюбие. Когда Франсуа закончил свою повесть, король пришел в превосходное расположение духа.
— Рыцарь, в качестве свадебного дара и в честь счастливых дней, которые мы переживаем, я жалую вам любую милость, какая только есть в моей власти.
Франсуа преклонил колено. Он мог бы сейчас просить золото, титул, замок. Но он ни на мгновение не поколебался:
— Государь, я прошу о помиловании для моего брата.
— Что он сделал?
Услышав ответ, Иоанн Добрый нахмурился. Убийство, усугубленное святотатством, считалось тогда самым непростительным из преступлений. Но помилование, тем не менее, было в его власти…
Король Иоанн торжественно въехал в Париж в воскресенье 13 декабря 1360 года. Восторг был еще большим, чем при объявлении мира. Мир — понятие отвлеченное, тогда как на короля можно смотреть, его можно почти коснуться.
Вступив в город через ворота Сен-Дени, Иоанн Добрый направился прямо к собору Парижской Богоматери, чтобы прослушать «Те Deum». Он ехал на своем белом коне, под золотым балдахином, который поддерживали копьями четыре всадника. За ним следовали дофин и остальные сыновья, а также его кузен и зять Карл Злой, недавно изъявивший смиренную покорность, в которую по-настоящему никто не верил. Замыкали процессию многочисленные рыцари и благородные дамы.
Ариетта была в зеленом платье. На ее рыжих волосах красовалась шляпка в виде голубки с расправленными крыльями. Франсуа оставался в своих доспехах, со щитом «пасти и песок» на груди. Погода стояла чудесная: холодный и сухой декабрьский денек. Они достигли паперти, спешились вместе со всеми
Из окна на третьем этаже Жилетта заметила их с первого же взгляда. В свите короля были сотни людей, вокруг толпились тысячи, но подружка Франсуа узнала своего возлюбленного и его невесту сразу, как только они приехали. На Франсуа она едва взглянула, но зато глаз не сводила с его нареченной: какая красота, какое изящество, и главное — какое благородство! Рука об руку они поднялись по ступеням собора под звон колоколов. Казалось, это празднуют их свадьбу.
Колокола умолкли, и внутри началась церемония. Наружу вылетали слова песнопения, и толпа хором повторяла их:
— Те Deum laudamus…
Приникнув к своему окну, Жилетта тоже слушала эту ликующую молитву. Только что Франсуа и его невеста прошли мимо, даже не бросив взгляда на дом. Ни тот, ни другая ни на миг не задумались о ней. Жилетта не вызвала у него ни интереса, ни беспокойства, а у нее — ни любопытства, ни ревности. Одним она была забыта, другой — неведома; это выглядело так, словно ее и не существовало вовсе.
Те Deum laudamus… Тебя, Боже, славим… Спасибо тебе, Господи, что сделал меня шлюхой! Спасибо, что дал мне мужчину, а потом отнял его у меня! Спасибо, что обманул! Жилетта закусила губы, чтобы не богохульствовать. Сейчас она покинет этот дом, в котором ей ничто не принадлежит, и вернется к мадам Гильеметте. А потом, через несколько лет, когда очарование юности пройдет, мадам Гильеметта избавится от нее, и она отправится в другой дом на улице Глатиньи, уже не такой известный. Еще через несколько лет она докатится до дома свиданий в квартале бедноты. Потом настанет миг, когда ее не возьмут ни в один бордель, и ей придется отдаваться нищим прямо на улицах, на голой земле, задницей в канаве…
Такая вот она, шлюхина жизнь. А ведь Жилетта из Берси была именно шлюхой. Просто ей хватило безумия забыть об этом…
Пока в соборе шла церемония, Жилетта пыталась приготовиться к тому будущему, которое ее ожидало. Единственно, откуда она могла черпать силы, это из своих воспоминаний. Они принадлежали только ей, они были ее собственностью, даже худшие, и никто не сможет отнять их у нее. Но сверх всего — то, что происходило во время беспамятства Франсуа. Хотя это были самые бедные и заурядные воспоминания: он болел, она была счастлива, и ничего больше. Но зато в то время он принадлежал лишь ей одной. Только она да Бог знали об этом, и она не забудет тех дней до самой своей последней минуты.
Вдруг Жилетта застонала. А пояс? Ей придется расстаться с золотым поясом, под страхом навлечь на себя такую же кару, которой подвергли несчастную Раулину ла Шаботт!.. Она задрожала всем телом. Она не сможет! Нет, она ни за что не сможет! Этот пояс стал для нее всем. Расстаться с ним — значит потерять все. В нем — ее гордость, ее счастье, смысл существования, жизнь…
Она развязала золотой пояс и провела им по щеке. Какой он мягкий! Как шелк. Но в то же время золотые нити наверняка должны быть прочнее канатов, которыми тянут баржи… В первый раз Жилетта улыбнулась. Конечно же нет, никогда она с ним не расстанется… И как только она смогла быть настолько глупой, чтобы поверить в это?