Дитя заката

Эндрюс Вирджиния

Когда все были на своих местах, мистер Алькот взял слово; подняв бокал, он произнес:

– В этот знаменательный день я провозглашаю тост за молодоженов. – Затем обратился к нам: – Жители побережья Катлеров с радостью принимают вас сегодня в свою общину, мистер и миссис Гарри Лонгчэмп. Будьте счастливы в своем браке, живите долго в любви и согласии. За Джеймса и Дон!

– За Джеймса и Дон! – закричали гости.

Потом эти крики сменились звоном бокалов, гости потребовали свадебного поцелуя, и мы, конечно, тут же выполнили их просьбу. Они зааплодировали; потом

вновь заиграла музыка, и все приступили к еде. Блюда были необыкновенно изысканны. Я не успела еще насладиться великолепным ужином, а гости уже поднялись с мест и пошли танцевать.

Дважды мы с Джимми танцевали в центре круга, не замечая восторженных лиц других танцоров, на третий танец меня пригласил Филип. Он подошел к нам и вежливо спросил разрешения у Джимми, тот согласился, хотя глаза говорили совсем о другом.

– Нужно заметить, что сегодня все придуманное мамой просто великолепно, пышно и дорого. Будь уверена, бабушка никогда бы не позволила себе такой роскоши.

– Мама не имеет представления о деньгах, зачем о них думать тому, кто их не зарабатывает; тому, кому они падают с неба.

– Да, это ответ, достойный Катлеров, – сказал он, улыбаясь.

– Нет, Филип, я просто всегда была реалисткой, я знаю, что такое ежедневный труд.

– Все же я рад, что мать не имеет привычки смотреть на цену. Неужели этот вечер не принес тебе радости? Скажи мне, Дон, будет ли моя свадьба столь же пышной, как эта?

– Надеюсь. Вы помолвлены?

– Еще нет, но, возможно, скоро. Родители моей невесты очень богаты.

– Я рада за тебя, Филип, хотя считаю, что деньги не главное; самое важное, чтобы рядом с тобой была именно та женщина, которую ты любишь; она и есть та женщина?

– Ты же знаешь, ты всегда была той женщиной, Дон.

– Да, но этого никогда не будет. Нет смысла говорить о том, чего не будет, не так ли?

– Ты права, мне больно об этом думать. После танца я попросила его пойти разыскать Рэндольфа, я беспокоилась, что с ним что-то случилось.

– Твое желание для меня закон, – с этими словами он ушел.

Музыка стихла, я попыталась успокоить себя, но заметила пристальный взгляд Бронсона Алькота.

– Разрешите пригласить вас на следующий танец?

Я согласилась.

– Знаете, я даже завидую Джимми, он выбрал самую лучшую невесту.

– Да, мистер Алькот, но вы не заметили, что я выбрала самого лучшего жениха.

– Пожалуйста, зовите меня просто Бронсон; мне не нравится чувствовать себя старше вас, – смеясь, произнес он.

– Неудивительно, что вы так чудесно поладили с моей мамой, – съязвила я, эти слова его как будто даже порадовали. – Она никогда не принимает серьезно свой возраст.

Все-таки нельзя не заметить, что женщины в его руках чувствуют себя принцессами. Он был настолько грациозен, что большинство гостей перестали танцевать и наблюдали за нами. И среди всех этих светящихся лиц, наблюдающих за нами, резко выделялось мрачное лицо матери, на котором были отражены ревность и разочарование. Музыка стихла, и нам зааплодировали.

– Благодарю вас, – улыбнулся Бронсон.

– Спасибо, – сказала

я и поспешила к Джимми, который выглядел покинутым.

Ах, скорей бы вырваться отсюда, скорей бы наступил медовый месяц!

Тут Сисси подвела к нам малышку, мы взяли ее на танцевальную площадку, и она имела возможность потанцевать вместе со всеми. Вернулся Филип; он сообщил мне, что Рэндольф уснул на софе в своем кабинете.

– Может быть, это к лучшему, – ответила я.

В этот момент оркестр перестал играть и к микрофону вновь подошел дирижер:

– Дамы и господа! Большинство присутствующих знает, что наша прекрасная невеста, кроме всего прочего, является одаренной певицей. Очень просим ее выйти на сцену и исполнить что-нибудь в честь своей свадьбы.

– О! Нет! – воскликнула я, но вскоре уступила настойчивым просьбам гостей.

– Иди, – сказал Джимми.

– Да, покажи им, на что способны студенты школы имени Сары Бернар, – подбодрила меня Триша.

Поднявшись на сцену, я вспомнила любимую песню мамы Лонгчэмп; оркестранты, к моему удивлению, тоже ее знали. И вот первые слова этой песни раздались здесь, лица людей оживились. Какая благодарная это была публика! Люди словно подпевали про себя тихонько. Как только песня закончилась, раздался шквал аплодисментов.

Я взглянула на Джимми, он явно мной гордился, рядом с ним стоял Бронсон Алькот и улыбался мне, мать принимала поздравления.

Принесли свадебный торт, и мы с Джимми долго трудились, разрезая его, как того требовала традиция.

Под дружные аплодисменты гостей свадебный торт был разнесен официантами по всему залу.

Торжество окончилось, и я была этому даже рада: столько впечатлений, переживаний вместил в себя долгий день; я так утомилась. Мать, казалось, обладает неистощимой энергией, хотя в другие дни она уставала от затянувшейся беседы или небольшой прогулки. Она перекидывалась последними фразами с отъезжающими гостями, те прощались и исчезали; видимо, ей хотелось задержать веселье.

– Но еще так рано, – говорила она, – зачем торопиться?

– Ах, нам все-таки уже пора, – отвечал очередной гость, покидая ее.

Последними ушли мистер Апдайк, мистер Дорфман и мистер Алькот.

Мы с Джимми переоделись и уже могли отправляться в свадебное путешествие: машина отеля ждала внизу, готовая в любой момент доставить нас в аэропорт. Я уложила Кристи в кровать, объясняя, что маме нужно ненадолго уехать. Казалось, Кристи все поняла, она крепко обняла и поцеловала меня на прощание.

– Не стоит волноваться, – успокаивала Сисси. – Я позабочусь о ней.

– Спасибо, Сисси.

– Ты была красивой невестой, – сказала она и заплакала.

– Ты будешь такой же, Сисси.

Я обняла на прощание Сисси и спустилась вниз, где меня ждал Джимми с чемоданами. По пути я встретила мать.

– Я так устала, – прошептала она, – что готова проспать целую неделю.

– Свадебная церемония была великолепной, спасибо, мама.

В ее глазах читалось недоверие.

– Правда?

– Все было прекрасно, даже Рэндольф. Я надеюсь, ты увидишься с ним сегодня.